Яшу…
– Кого?
– Яшу Соркина. Наш городской дурачок. Его отец рисовал на щитах афиши к кинофильмам, а Яша разносил их по городу. Он высокий, сильный, только ум, как у трехлетнего. Все время улыбался. Встретишь, спросишь: «Яша, фильм хороший?» «Ха-а-роший!» – отвечает. У него все были «хорошие»… Безобидный дурачок, его даже дети не трогали. Он стоял у стенки рядом с коммунистами и улыбался – не понимал, что происходит. Немец в черном мундире заулыбался в ответ и скомандовал…
Крайне молча пошел к калитке, Соня не отставала.
– Чей это костюм? – спросил Крайнев, берясь за щеколду.
– Мужа.
– А Давид?
– Это мой брат, младший. Ему только девятнадцать. После школы окончил курсы, работал в быткомбинате фотографом. Когда все ушли, забрал аппаратуру и материалы домой – все равно бы растащили. Здесь такое было! Магазины грабили, из учреждений мебель выносили… Власти-то нет… Немцы, как пришли, велели все вернуть. Кто не подчинится, угрожали расстрелять. Мы не подчинились.
– Где ваш муж?
– В армии. Мы учились вместе, только он на два курса старше. Военврач третьего ранга. Поженились перед войной, через неделю его мобилизовали… – Соня смотрела на него умоляюще.
– Я вернусь через час, – сказал Крайнев, открывая калитку. – К этому времени все вещи должны лежать в телеге, а вы – сидеть рядом. – Ничего громоздкого с собой не брать – одежда, обувь, ценности. Возьмите медицинские инструменты и лекарства, фотоаппарат и материалы…
Соня встала на цыпочки и поцеловала его в губы.
5
Танк полз прямо на него. Саломатин отчетливо видел смотровую щель механика-водителя, содранную ударом снаряда краску на корпусе под башней, блестящие стальные траки. С траков летели вперед комья земли. Рева мотора, грохота выстрелов и лязга гусениц он не слышал.
«Оглох! – понял Саломатин. – Контузило…»
Он хотел откатиться с пути движения танка, но тело не повиновалось. Он рванулся изо всех сил, но остался недвижим. Танк тем временем подполз со всем близко, нижняя кромка днища проплыла над лицом Саломатина, и стальная махина закрыла для него свет. Стало совсем темно. Саломатин ждал, что танк пройдет дальше, и он снова увидит небо. Но над ним по-прежнему было темно – танк остановился. Саломатин явственно ощущал запах бензина, жар, исходящий от двигателя. Жар становился все сильней, вот уже все тело его охватил огонь. Саломатин замычал, пытаясь стронуть с места отказавшееся повиноваться тело, и ощутил на своем лбу прохладную ладонь.
– Лихоманка у вас, таварыш камандир…
Саломатин узнал голос Артимени, вестового. Открыл глаза – над ним по-прежнему было темно. Он с усилием поднял руку – ладонь ощутила прохладный металл. Это не танк. Сеялка. Единственное укрытие от солнца и дождя на совхозном дворе. Под ее железным днищем вчера прятались трое раненых. Остался он один.
Саломатин скосил взгляд. В рассветном полумраке были видны лежавшие прямо на земле тела спящих бойцов. Это мехдвор.
