гнили. Могу переслать пакет данных, если хочешь. Считай это подарком от генерала. Но все это говорит о том, что нам нужно стабилизировать гекзархат как можно скорее – до того, как вся наша оборона и межсистемная торговля прекратятся.
Как он мог пропустить такое известие? Если только оно не оказалось похоронено в грудах донесений и депеш, которые он изо всех сил старался прочесть каждый день. Учитывая, что Брезан не так уж долго выполнял свою работу, он уже впечатляюще отстал.
– Дай угадаю, – сказал Брезан. Он не был инженером, но знал об основах технологии мот-двигателей. – Упряжи больше не работают должным образом.
На самом деле стоило ей заговорить о проблеме, Брезан понял, что та была очевидной. Пустомоты имели биологическое происхождение, вылуплялись на мот-верфях, а затем оснащались технологическими имплантатами, чтобы сделать их подходящими транспортными средствами или оружием войны. Календарная гниль всегда угрожала эффективности упряжи, контролирующей любой мот-двигатель. Пустомоты неспроста были дополнительно снабжены инвариантными маневровыми двигателями.
Губы Миузан скривились.
– Удивительно, что ты этого не предвидел, братишка.
– Это были напряженные недели, – сказал Брезан. Он проглотил свою гордость и добавил: – Хотя ты права. Непростительно упускать из виду такую важную деталь.
– Ну что ж, – сказала Миузан, – решено.
Стоп, она что же…
– Прошу прощения. – Брезан подавил вспышку гнева. – Я ни на что не соглашался. Скажи генералу Инессер, я благодарен ей за предупреждение. – Так оно и было на самом деле. – Но я не могу ее поддержать.
На этот раз Миузан не нашлась, что сказать. Ее ноздри раздулись, и она несколько долгих мгновений смотрела на него прищуренными глазами.
– Все просто, – сказал Брезан, несмотря на то, что сердце у него колотилось. – Если генерал и беспокоится обо мне, то только потому, что считает меня угрозой. Может, и не такой уж большой угрозой, но это значит, что у меня есть шанс. И я должен им воспользоваться – не ради себя, а ради всех людей, которых можно спасти от Видона.
– Ты… – Миузан вдохнула и сердито выдохнула. – Ты ставишь свое эго и кучку еретиков выше безопасности многих невинных людей.
– Когда-то давно некоторые из этих еретиков сами были «невинными людьми», – парировал Брезан. – Сколько раз мы такое видели, Миузан? Живет себе какая-нибудь группа десятилетиями, а то и дольше, и внезапно оказывается, что они новые еретики – а все потому, что Видона придумали какие-нибудь замысловатые правила, исключительно, чтобы подсобрать новых жертв? Я больше не желаю быть частью этого.
– Ладно, – голос Миузан сделался безупречно спокойным, и это никогда не предвещало ничего хорошего. – Я не собиралась тебе этого говорить, но ты не оставляешь мне выбора.
«Выбор есть всегда», – подумал Брезан. И все же он мог позволить
