вовсе не бар лесбиянок, – немного нервно возразила она и настойчиво прибавила: – Мэтт, я говорю совершенно серьезно: тебе нужно выходить, видеть людей, постараться снова нравиться женщинам, заниматься любовью…
– Влюбиться? Мне? Как ты себе это представляешь? Моя жена…
– Я не говорю о чувствах, – оборвала она его. – Я говорю о постели. О телесном удовольствии, освобождении, чувственности. Могу тебя познакомить со своими подружками. Сердечные девушки и хотят только немного поразвлечься.
Мэтью взглянул на нее, как на инопланетянку.
– Все поняла и больше не настаиваю, – отступилась Эйприл, застегивая пиджак. – А ты никогда не задумывался, одобрила бы твой образ жизни Кейт?
– Не понимаю, что ты имеешь в виду.
– Если предположить, что она смотрит на тебя сверху, то что она думает о твоей жизни?
– Нет никакого сверху! Не хватало, чтобы и ты изрекала подобные благоглупости!
Эйприл не обратила никакого внимания на возражение «философа».
– Подумаешь! Я сама тебе скажу, что думает о твоей жизни Кейт! Она не хочет, чтобы ты застревал на месте, а хочет, чтобы ты взял себя в руки, встряхнулся, снова зажил полной жизнью!
Гнев перехватил горло Мэтью.
– Как ты можешь говорить от ее имени? Ты ее не знала! Ты ее даже не видела!
– Это правда, – согласилась Эйприл, – но мне кажется, ты полюбил свое горе и всеми силами его растравляешь, потому что боишься, что иначе потеряешь связь с Кейт и…
– Уймись! Доморощенный психолог из женского журнала! – взорвался Мэтью.
Обиженная Эйприл не пожелала отвечать и ушла, хлопнув дверью.
Оставшись в одиночестве, Мэтью устроился на своем любимом маленьком диванчике. Выпил залпом бутылку пива, вытянулся и стал массировать себе веки.
«Черт знает что, право!..»
У него не было ни малейшего желания заниматься с кем-то любовью, прикасаться к чужому телу, целовать чужое лицо. Ему хотелось быть одному. Он не искал ни понимания, ни утешения. Да, действительно, он хотел лелеять свою боль, свое горе со своими верными анаксиолитиками и любимой «Короной».
Стоило ему закрыть глаза, и перед ним бежали картинки, словно он опять смотрел все тот же фильм, который смотрел уже сотни раз. Ночь с 24 на 25 декабря 2010 года. В тот день Кейт дежурила до девяти вечера в детской больнице на Джамайка-Плэйн, педиатрическом отделении Массачусетского главного госпиталя[9]. Кейт позвонила ему после дежурства:
– Застряла на больничной стоянке, дорогой. Машина никак не заводится. Ты, как всегда, прав, мне и в самом деле пора избавляться от старой калоши.
– Я говорил тебе это тысячу раз.
– А мне жалко! Старенькое купе «Мазда»! Ты же знаешь, первая моя машина, я купила ее самостоятельно, когда была еще студенткой!
– А было это в девяностом году, сердечко мое! И к тому же она была подержанной.
Больница в Бостоне при университете.
