а командовать секретной и к тому же современной подводной лодкой, которая не имеет аналогов в мире, – Захаров снова оглянулся на Канарейкина, – дело вдвойне ответственное. Поэтому спрашивать буду с каждого по всей строгости устава Вооруженных Сил Советского Союза. Теперь о себе. Родился я на Ярославщине, в городе Рыбинске…
– Сейчас Андропов, – вставил Канарейкин.
– …Да, его переименовали в Андропов, но, когда я родился, он назывался Рыбинском. Учился я в Ленинграде, в высшем военно-морском училище, по его окончании проходил службу на Северном флоте. Командовал подводными лодками проекта номер семьсот пять, по натовской классификации «Альфа». Женат, есть сын пяти лет… – возникла пауза. Захаров больше не знал, что сказать, и уже в третий раз посмотрел на Канарейкина – тот, очевидно, расшифровав его мысленный посыл, пришел к нему на помощь.
– Так, товарищи, вопросы к капитану первого ранга будут?
Строй ответил тишиной.
– Так, у матросов нет вопросов, – прокомментировал Канарейкин. – Тогда, наверное, все, Иван Алексеевич. (Захаров многозначительно кивнул). Тогда все, Григорий Олегович, командуйте.
– Экипа-аж, разой-дись, – зычно и членораздельно рявкнул Березин.
Постепенно строй стал редеть, люди расходились в разные стороны: кто-то возвращался на подводную лодку, кто-то во внутренние помещения базы.
– Леонид Сергеевич, а где же замполит? – опомнившись, спросил Захаров.
– А зачем вам замполит? Я так понимаю: если что случится там, под водой, сидя в этой трубе, напичканной электроникой, быстрей вспомнишь о священнике, – рассмеялся Канарейкин.
– Всю политработу на лодке выполняю я, – вкрадчиво сказал Березин.
– Вы?! – удивленно произнес Захаров.
– Так… – глядя на часы, сказал Канарейкин, – я, значит, сейчас по делам, а вы идите завтракать, а после этого, Григорий Олегович, введите Ивана Алексеевича в курс дела.
– Есть ввести капитана первого ранга в курс дела, – козырнул Березин.
– Ну и хорошо. Все, я пошел, а с вами, Иван Алексеевич, я думаю, мы встретимся вечерком.
Распрощавшись со всеми, Канарейкин скрылся за раздвижными дверями лифта, а группа офицеров вместе с Захаровым пошла в противоположную сторону.
– Разве мы не в офицерскую столовую пойдем? – спросил Захаров, видя, что они направились не за Канарейкиным, туда, где, по его мнению, располагалась столовая, а в противоположную сторону.
– В офицерскую, только в свою, – разъяснил Фирсов.
Захаров ничего не понял, но больше не задавал вопросов, всецело доверившись главному инженеру.
Столовая для офицеров-подводников оказалась более уютной: в каждом углу стояла финиковая пальма, а чуть выше среднего роста слева от двери в стену был вмонтирован телевизор, настроенный на Первый канал.
