в напряжении, надо давать возможность снимать это напряжение, актеры, режиссеры, литератор, идя на грани дозволенного, дают возможность разрядить обстановку;
• Андропов хотел иметь приличный вид на Западе, поэтому его не интересовали те возможные шаги, которые будут называться «кровавыми»;
• всегда лучше иметь управляемого политического противника, чем неуправляемого;
• «профилактика» затрагивает, поэтому такой подход мог приостановить многих от не тех поступков или слов.
И поскольку Андропов и, соответственно, Бобков играли сразу несколько политических игр, не следует исключать и того, что «не репрессивная маска» была нужна для следующих шагов, которые иногда называют планом Шелепина – Андропова, предполагающим конвергенцию с Западом, чтобы на следующем этапе подчинить его себе. В этом случае следовало моделировать более демократическую атмосферу в стране, которую готовили к конвергенции с Западом.
Возглавив КГБ, Шелепин существенно изменил состав работников, привлекая людей с высшим образование и без прошлого опыта работы в этой сфере: «У комсомольских и партийных работников, возможно, и не было опыта, но у них руки не были в крови. Существенно, однако, что они и собраны были Шелепиным для решения новых, поставленных им задач, где силовые методы сменялись идеологическими и дезинформационными» [28].
Вот еще мнение Григорьянца по поводу «плана Шелепина»: «Особенно важным оказывается выделенная в „плане Шелепина” роль советской и зарубежной (красной и розовой) интеллигенции, усиление ее роли в неизменно агрессивной политике советского государства. Не менее важным (а скорее даже – более) для всей дальнейшей истории Советского Союза и России является осознанный и крупномасштабный переход от кроваво-элементарной репрессивно-тиранической политики в отношении российской интеллигенции к гораздо более сложной, предусматривающей манипулирование, влияние на общество с ее помощью, с помощью создаваемых или управляемых КГБ организаций. Эта поставленная уже Шелепиным задача была поразительно реализована его преемниками и в конечном итоге стала идеологической опорой захвата верховной власти в стране Комитетом государственной безопасности декоративного характера восстановленного диссидентского движения и созданных КГБ „демократических” СМИ в годы правления Горбачева-Ельцина-Гайдара и современной российской политики в Европе» [30].
КГБ, меняя аббревиатуры своего названия, остается в той же роли. Новый инструментарий использования интеллигенции не только создавал определенную «ширму» защитного характера во внутренней сфере, но и позволял начинать новые действия во внешнем мире. И именно это в первую очередь было интересно и Андропову, и Бобкову.
О Бобкове как «главном жандарме СССР» говорит известный политолог А. Ципко, перечисляя множество его негативных действий по отношению к самому Ципко. Его общий вывод таков: «Знаю из своего личного жизненного опыта, что силовик Бобков имел куда больше власти над нами,
