разговоры теток за сорок. Иногда тошно становится, так тошно, что даже смеяться хочется от их болтовни. Достаточно всего несколько минут, чтобы уши завяли. У тети Мариам и тети Наны рты вообще не закрываются. Я так и представляю, как их мужья со словами «А теперь, куколка, повернись ко мне спиной» надевают им перед сном респираторы. За готовкой ужина эти тети успевают обсудить все-все, что стряслось за день. И меня удивляет, где они берут информацию, ведь тетя Мариам работает вахтером, а тетя Нана библиотекарем. Тем не менее, им всегда есть о чем потрепаться.
Признаюсь, я хожу на кухню не только ради разговоров о сапогах, которые Мариам присмотрела своей доченьке, или с кем изменяет Вахтан с пятого этажа. По воскресеньям дядя Ираклий (я его называю просто Ирак) приходит на кухню выпить чай и покурить. Он любит цепляться к женщинам, старается их поддеть и заодно рассмешить. И хотя все женщины этажа, и моя мама в их числе, не в восторге от его подколов и пепла в цветочных горшках, думаю, он им нравится. Женщине нравится внимание со стороны мужчины.
На пятом этаже живет одна пожилая женщина – Манана. Она самая старая в нашем доме. Акулы сплетен болтают, мол, она ведьма и прочий бред. Она одинока и почти не выходит на улицу. Что-то вроде затворницы. Вот и повод для сплетен.
Однажды мама попросила меня отнести ей пури3, ей самой было любопытно. Пару раз я оставлял угощение у двери, потому что она не открывала. Я не хотел идти, говорил, что бессмысленно таскать пури старухе, если она его не берет. Стучал я настойчиво, все костяшки сбил, черт бы ее побрал, и ради чего? Мне надоело, пальцы болели, и я собирался положить пакет на пол, когда услышал шорохи изнутри. Дверь открыла сердитая старуха.
– Дай сюда, – сказала она, выхватив пакет. – Ты ведь не отстанешь, маленький чертенок! И не смей больше класть у двери, эти проклятые коты сначала нажрутся, а потом гадят. Будь они прокл…
Она захлопнула дверь. Вот так просто, взяла и захлопнула дверь, даже не сказала «спасибо». Я еще постоял какое-то время у ее двери, с приоткрытым ртом и большими глазами. И самой первой мыслью, что пришла мне в голову, была: «Вот старая…». Так мы и познакомились.
После такого знакомства мне самому стало любопытно узнать, как и чем живет эта старуха. Я думал над тем, как смогу попасть к ней в убежище. Нужно было принести что-то тяжелое, что она не сможет унести. Тогда я притащил пятикилограммовую сетку картошки. Она открыла дверь с тем же сердитым лицом, посмотрела на меня, на сетку с картошкой, сложила руки на груди и снова уставилась на меня.
– Что тебе нужно, бичико4? Ты из этих, как они там… волонтеров?
Я стоял на пороге и объяснял ей, что я не волонтер, а живу двумя этажами ниже и прихожу только потому, что мама заставляет. Подумал, пусть видит, мне тоже это не по кайфу. Старуха все еще стояла, скрестив руки, изучала меня из-под нависших век через узкие щелочки, морщинистая, худая и ровная. Выслушав меня, она пожевала губы и, отведя взгляд в сторону, сказала:
– Ладно,
