один кусок на два пса. Оба в тот день были особенно наярены, глазами будто рычат.
– Тутачки усе схвачаны, – крикнул кто-то в толпе, теснившейся поблизости, – пошукай у сталицы для сабе девицы.
Антон с Наташкой уже кружились.
Витольд резко обернулся в сторону наглого голоса, собираясь проучить если и не самого соперника, то его подголоска, и надо же – навстречу ему маслено улыбалась физиономия дядьки Сашки, того самого несчастного Порхневича-выдуйдома, и чего только притащившегося на молодежную гулянку. Физиономия его лоснилась от сала: он держал у себя в сенях кусок на веревке и всегда обмазывал губы и щеки, когда шел на улицу, чтобы хвастаться сытостью. А сейчас к ней добавлялась глумливая улыбка. Негодящий Порхневич открыто радовался тому, что получает пощечину наследник Ромуальдова трона.
Вокруг заржали те, кто посмелее, – Гордиевские, Стрельчики – и прыснули трусоватые Цыдики и Саванцы.
Витольд не сдержался – рванулся в сторону дядьки и сунул кулаком в скользкую морду. Тот только захихикал: не больно.
Почти сразу же Витольда цапнула за шиворот дорогой рубахи чья-то сильная и справедливая рука. Рванула – и вот уж Витольд барахтается в мелкой весенней грязце посреди танцевального круга.
– Ах, это ты…
Над ним возвышался Антон, он не дал Витольду тут же вскочить, толкнул в плечо сапогом, Витольд упал на локоть, поскользнулся на нем – и шлеп щекой в жижу.
– Старость уважения должна получать, а не кулака, – с полноправной назидательностью сказал Антон.
Все! В голове у Витольда заалело от вспыхнувшей крови, он вскочил на ноги и дернул из-за голенища нож, не многие из Порхневичей его носили, не было такого в заводе, сам Ромуальд Северинович очень не поощрял. Сам носил, другим не разрешал. Девки завизжали, вид у Витольда был такой, что точно пырнет. Но его удержали. Свои же хлопцы, двоюродные братья Ефим и Иван, и Донат первый, удержали за плечи, как ни шипел и ни извивался. Случай был не такой. Наследник повел себя неподобающе: взрослого человека кулаком в морду, да еще своего, так неправильно.
Антон постоял с минуту, показывая – вот я весь, но дальнейшей драке не дали случиться. Увели Витольда, а он все время хрипел, что все равно зарежет.
Вечером того же дня в хату Сахоней пришел Ромуальд Северинович.
– Собирай манатки, – сказал он Антону.
Тот попробовал хорохориться: не я виноват…
– Собирайся, – сказал, тяжко вздохнув, отец. – Два медведя в одной берлоге…
– Да какой он медведь… – опять вскинулся было Антон.
– Медведь не медведь, а зарежет, – сказал Ромуальд Северинович спокойно, но однозначно.
Выгнали Антона из Порхневичей не в пустоту, добыл через знакомства место в железнодорожных мастерских в Волковыске с условием минимум год в деревне не появляться.
Глава
