себе места. А умышленно разрушающий землю – от сатаны, – проговорила Нина резко, даже запальчиво.
На сей раз Алексей воспользовался минутой молчания – щи остывали. Вот уж чем всегда восхищалась Нина – способностью Алексея быстро есть. А ведь не спешил, но никто из Струниных никогда не успевал выхлебать и половины, как Алексей, звякнув ложкой, уже отодвигал пустую тарелеку. И только уши у Алексея пошевеливались… Ложка звякнула – и Алексей сказал:
– Щи варить умеешь – научилась. Вот не знаю только, какой из тебя воспитатель получится.
Не понимая брата, Нина смотрела на него с удивлением. О чем это он, о каком воспитании, говорили-то о деревне, о земле.
– Ты что это Ваньку к себе пристегнула? У него ведь отец с матерью живы. Моральное право надо иметь, чтобы воспитывать чужого ребенка.
«Господи, пинать начинает. За что?.. Господи, не оставь меня», – мгновенно обессилев, взмолилась Нина, и ответ явился будто сам собою – враз и выложила:
– А ты что, получил такое право?
– При чем тут я? – Алексей прикрыл глаза, навалился на спинку стула.
– При том, Алексей Петрович. Ты ведь чужого-то ребенка воспитываешь, а не я. У меня Ванюшка – мало того что племянник, так ведь и на моих руках вырос. Так что чья бы уж корова мычала, да твоя молчала…
– Малость грубовато получилось, – хмуро оценил Алексей, – но дело-то родственное, ничего, переживу. – И нельзя было понять, у кого грубовато получилось, кому адресованы эти слова. – Не сердись, буду по-братски откровенен. Я ведь тебя больше люблю, чем всех остальных вместе – мне бы брата такого. Ты хоть со своим упрямством, со своим уставом – не худшая характеристика… Только не вставай на дыбки, не то ведь поднимусь и уйду.
Нина молчала.
«Значит, за чем-то приехал… и не поднимешься, и не уйдешь – не тот случай», – подумала рассеянно.
– Меня отзывают на работу в аппарат обкома партии. – Алексей сказал с холодноватой торжественностью и не выдержал этой торжественности – расплылся-таки в улыбке, очень уж обуяла радость. – На неделе и уезжаем. Дела сдал… Так вот если бы не отъезд, то мне, пожалуй, шапку наломали бы. Сначала за дом, за ремонт… Перелетиху-то списали. На новой карте области её уже нет, понимаешь, нет – стушевали. А тут, видишь ли, дом отремонтировали. Понятно: кто разрешил, кто хозяин? Без разрешения, агрономка верующая. Ну а где вера, там и секта, там и сборища. Для этого и уединилась, от глаз подальше… Пришлось сказать Самому, попросить, чтобы прикрыл это дело. А ведь все так – только без секты… Прохлопали мы тебя, вот ты в болото и врюхалась. В конце концов, это твоё дело… Но, Нина Петровна, живите так, чтобы других к себе не пристегивать. А то ведь и Ваньку с пути-дороги сбиваешь. Подумала ты о том, что с парнем может стать, если хотя бы в школе узнают, что ты его в церковь водишь? – Он лишь догадывался об этом, догадку высказал, она не возразила – значит, правильная догадка. – А мне как? Брат – работник обкома
