Игорек благородно решил разделить со мной вину. – Взрослых нельзя бить, или ты не знаешь?
– Не знаю! – заносчиво ответила я. – Папа меня учил всегда защищаться! Еще не хватало – будет мне всякая дура уши выкручивать ни за что! – Тут я прикусила язык, вспомнив папины слова про клевету. – Ой, Дзыга, нам надо срочно бежать к моему папе… Черт! Черт!
Мы выбрались из лопухов и помчались к больнице, но уже на подходах стало понятно – опоздали.
– …мое курчатко! Эта цыганва черномазая и ваша хваленая дочечка, – доносился с больничного двора противный визг бабы Веры, – и меня чуть до смерти не закусали, прививки надо делать от бешенства!
Мы тихонько подползли за кустами поближе и осторожно выглянули на двор.
Баба Вера стояла, окруженная кучкой зевак, и потрясала перед папой цыплячьим трупом. Папа, большой и спокойный, в своем белом халате был похож на айсберг.
– Да что вы, Вера Павловна, дети не ядовитые, – с добродушной насмешкой отвечал он.
– А! Не веришь! – Баба Вера задрала платье и бесстыдно продемонстрировала восхищенной публике покусанную ляжку.
– Успокойтесь, Вера Павловна, не вводите в соблазн мужчин своей красотой. – Папа аккуратно одернул ее платье и приобнял старуху за плечи. – Пойдемте в мой кабинет и спокойно во всем разберемся.
– Никуда я не пойду от людей, пусть свидетелями будут! – Баба Вера воинственно стряхнула папину руку, а он, оглядев зевак с демонстративным изумлением, спросил:
– Люди? А при чем тут люди? Или есть еще смертельно укушенные моей дочерью? – По толпе пробежали смешки. – А может быть, она еще кого-нибудь убила? Корову? Собаку? Младенца?
– Та ни в жизнь девка докторская не тронула бы ни щеня, ни курча, – послышался чей-то голос, – то все наветы, люди, от же с толку сбила эта кликуша заполошная.
Все закивали, послышалось одобрительное бормотание, и люди стали потихоньку расходиться.
– Та как же… Та вот же… – вскинулась баба Вера, но папа снова обнял ее за плечи, развернул и повел к себе в кабинет.
– Разумеется, я заплачу за цыпленка. И обработаю рану, которую нанесла моя дочь. И разумеется, дети будут строго наказаны, – говорил он старухе.
– Слыхала? Дети будут строго наказаны, – испуганно шепнул мне Игорь.
– Не бойся, это он нарочно. Мой папа не такой. Не будет наказывать, не разобравшись, – уверенно ответила я.
– Хорошо бы, если так.
Угнездившись в кустах, мы стали дожидаться, пока уйдет вредная старуха.
Через некоторое время мы увидели, как папа, уважительно поддерживая под локоть бабу Веру, провожает ее до ворот. Когда он шел назад, мы к нему подбежали.
– Ну что? Влипли, шкеты-карапеты? – посмеиваясь, спросил он, а Игорек зачастил:
– Та то не мы, дядя Гена, она брешет все…
– Я знаю, мальчик.
Мы присели на одну из скамеек, стоящих на больничном дворе.
– Вот
