и прибрежным улочкам…»
Небо стремительно темнеет, зажигаются желтые огни фонарей и подсветка уличной рекламы… Пора.
Подхватив чехол с инструментом, покидаю комнату во флигеле, привычно спускаюсь по плиткам дорожки к калитке и бесшумно выхожу на улицу. От соседнего квартала, как всегда, доносятся пьяные голоса отдыхающей компании. Малолетних велосипедистов сегодня нет, зато чуть выше по улочке опять бренчит гитара – стало быть, компания молодых людей в сборе. Стало быть, все нормально и чужих рядом нет…
Спускаюсь по хорошо знакомой кривой улочке. Впереди горит огнями Курортный проспект – единственное хорошо освещенное место по пути к моему ювелирному «цеху». Далее видна слабо освещенная зона многочисленных отелей. Это хорошо, ибо темнота – мой союзник.
Территории частных гостиниц и аллеи парка имени Фрунзе позади. Выхожу на узкую пешеходную улочку, проложенную вдоль многочисленных пляжей. Оглянувшись по сторонам и не обнаружив слежки, поворачиваю вправо – к тому пляжу, где двое суток назад окончил свои изыскания.
Оставляю за спиной комплекс зданий гостиницы «Жемчужина». Вот и нужная мне полоска пляжа – чуть ниже Зимнего театра.
Снова оглядываюсь по сторонам…
Пусто. Ни единой души.
Бросаю на гальку сумку, расстегиваю молнию и в прекрасном расположении духа начинаю подготовку к работе…
Настроение резко поменялось буквально через десять минут. Едва я завершил первый галс и, развернувшись на сто восемьдесят, наметил ориентир для обратного курса, как где-то поблизости смачно захрустела галька под ногами нескольких человек.
Пригасив налобный фонарик, всматриваюсь в спускающихся сверху людей…
Черт… Кажется, это опять те парни из «плана Барбаросса». Те же трое, что бегали за мной две предшествующие ночи.
Чего же они хотят?
Впрочем, они направляются прямиком ко мне. Может, это и к лучшему. По крайней мере, сейчас все выяснится.
Бросаю на гальку лишнее: металлоискатель, сумку.
Медленно разворачиваюсь навстречу марширующим молодцам.
И краем глаза в слабом отблеске горевших выше пляжной зоны фонарей замечаю резкую перемену в стане противника: скорость наступления падает, тупая злоба на перекошенных лицах сменяется опасливым сомнением.
Что ж, ожидаемая реакция. Я бы на их месте тоже засомневался в исходе сражения, завидев перед собой двухметрового дядю весом под сто двадцать килограммов. Причем этот вес сконцентрирован не там, где у большинства – на брюхе, а равномерно распределен по телу в виде рельефных мышц. Что бы там ни происходило в моей неудавшейся карьере, а физическую форму я старательно поддерживаю.
Оценив мои габариты и объемы мышц, лиходеи решают рассредоточиться и напасть одновременно с трех направлений. Вид у товарищей явно не парламентерский, и тянуть кота за хвост ни к чему.
«Что ж, на войне как на войне», – двинулся я
