его!
Я никак не ожидала услышать от этого маргинала подобные слова, но он почему-то посчитал своим долгом донести их до меня. Неужели Ариша пожаловался на меня первому встречному?
– У нас полное взаимопонимание, – фыркнула я.
– Вот и замечательно! Вот и берегите это чувство! Нет ничего сильнее в мире, чем отцовская любовь. Я знаю, о чем говорю. – Полетаев поднялся с пуфа, взял свой инструмент и, оглянувшись на меня, повторил: – Отец так любит вас, так любит… Однако поздно уже, я пойду…
– Погоди, Семен, – Ариша перехватил гостя в прихожей. – Ты доставил нам большую радость, поэтому мы не можем сразу же отпустить тебя. Ты должен отужинать с нами. И никакие отказы не принимаются!
– Ладно, я не против, – скрипач не заставил себя долго уговаривать.
Я встала, направилась к двери и через несколько шагов поняла, что едва не прокололась. Вернувшись назад, я села обратно в кресло и поехала в столовую. Мне было очень интересно, чем же дед собирается угощать нашего гостя. Ужина ведь я не успела приготовить. Будь я на ногах, то могла бы быстренько подсуетиться, но прикованность к инвалидному креслу делала меня нерасторопной. Ариша и не ждал от меня прыткости опытной домработницы, поэтому взял всю готовку на себя. Впрочем, «готовка» – это было слишком сильно сказано. Дед начал с того, что поставил в центр стола бутылку коньяка, а затем стал окружать ее закусками. Благо в холодильнике кроме колбасы и сыра нашлись маринованные грибочки и даже оливки, фаршированные красной рыбой.
– Семен, ты не обессудь, у нас праздничный стол завтра планировался, а сегодня это так, прелюдия.
– Ничего, главное – это не еда, а компания, – философствовал скрипач, не сводя глаз с бутылки.
Дед перехватил его взгляд и поспешил наполнить рюмки.
– Ну что, Семен, я предлагаю выпить за твой талант.
Одной рюмки коньяка вполне хватило для того, чтобы у Полетаева развязался язык.
– Аристарх Владиленович, вы счастливый человек, – начал он, – ваша дочь рядом с вами. А моя… моя далеко, хотя живет в Горовске.
– Как это так? – поинтересовался Ариша, снова наполняя рюмки.
– Да вот так, знать она меня не желает. А что, спрашивается, я ей плохого сделал? Ничего! Мы с Ольгой, моей покойной женой, только ради дочери и жили. Одевали ее, как куколку, все капризы исполняли… Хотя о чем это я? Никаких капризов до поры до времени и не было. Таечка росла хорошей, послушной девочкой, музыкальную школу по классу фортепиано окончила с отличием, в консерваторию поступать собиралась. – На глазах рассказчика проступили слезы.
– Семен, тебе надо выпить. – Ариша подвинул к нему рюмку и проследил, чтобы тот вылил в себя ее содержимое. – Вот так, хорошо… Так что же помешало твоей дочери учиться музыке дальше?
– Любовь, – обреченно вздохнул Полетаев, – будь она неладна! Таисия еще в школе училась, когда Аркашку встретила. Мы с Ольгой сразу поняли, что
