овладело мальчиком. Он не решался показаться на глаза матери и прямо прошел к Труману. Был рождественский сочельник. Дома была одна Герти. Замирающее пламя камина и последние отблески вечерней зари слабо освещали комнату. Герти собиралась делать печенье к чаю. Она вышла из кладовой с чашкой муки в руках, когда Вилли бросил свою фуражку на скамью и сел, обхватив голову руками. Герти тотчас же поняла, что бедный мальчик потерпел новую неудачу. Безмолвный приход был так необычен для него, так странно было видеть его красивую голову склоненной под тяжестью горя и всю его фигуру, усталую и будто постаревшую, что Герти стало ясно, что его сердце готово разорваться. Отложив в сторону кружку и тихо подойдя к нему, она с беспокойством тронула его за руку. Дружеское прикосновение и сочувствующий взгляд оказались последней каплей, переполнившей чашу терпения мальчика. Он уронил голову на стол; спустя мгновение раздались тяжелые рыдания, раздиравшие душу Герти. Она часто плакала, и это было естественно; но Вилли, всегда такой веселый и жизнерадостный!.. Она никогда не видела, чтобы он плакал, и не думала, что это возможно. Обняв его, она тихо сказала:
– Это ничего, Вилли, что ты не получил это место; я не думаю, чтобы оно было таким уж хорошим.
– Я тоже, – отозвался Вилли, приподняв голову, – но что же делать? Я не в силах ничего найти! Но не могу же я сидеть сложа руки!..
– Ну, нам приятно, что ты сидишь дома.
– И мне было очень приятно приходить домой, когда я служил у мистера Брэя и кое-что зарабатывал. Тогда я чувствовал, что все рады меня видеть.
– И теперь мы рады не меньше.
– Теперь не то, что раньше! – горько воскликнул Вилли. – Теперь мать постоянно смотрит на меня так, точно ждет, что я вот-вот скажу ей, что наконец нашел место. А дедушка – тот, кажется, и раньше считал, что я ни на что не годен!
– Но ведь ты не виноват, Вилли, что мистер Брэй умер. За что же тебя бранить?
– Да он и не бранит меня! Мне как раз было бы легче, если б меня бранили. А то сидит вечером в своем кресле, вздыхает и смотрит так, будто говорит: «Ничего, братец, из тебя не выйдет, я всегда это говорил».
– А я верю, что выйдет! – возразила Герти. – В один прекрасный день ты разбогатеешь. Вот он удивится!
– Герти! Ах, если бы я когда-нибудь разбогател, я непременно поделился бы с тобой… Но, – разочарованно прибавил он, – это не так просто, как я думал раньше…
Герти взяла его за руки.
– Послушай, Вилли, – сказала она, – не думай больше об этом. У каждого есть свое горе, и каждый его превозмогает. Быть может, через неделю тебе будет лучше, чем у мистера Брэя, и мы снова будем счастливы! А знаешь, – она решила переменить разговор, – знаешь, что сегодня вечером исполняется два года, как я здесь?
– Правда? Разве дядя Тру взял тебя к себе в сочельник?
– Конечно.
– Вот так штука! Значит, тебя привел сам Санта-Клаус!
Оказалось, что Герти ничего
