клятвам крестоносцев, – но разве султан был простаком?
А ещё турки твёрдо верили, что христианин вернёт долг, если обещал вернуть. Например, отец Влада собрал боярских сыновей, живших в заложниках у султана Мурата, и увёз назад в Румынию, а своих собственных сыновей, которые должны были занять место тех заложников, обещал Мурату только через год. Удивительно, но турецкий правитель терпеливо ждал новых заложников и не сомневался, что получит их!
«Попробовал бы кто в христианской стране провернуть такое! – мысленно восклицал Влад. – В христианской стране, если кто удерживает знатного человека в плену, то никогда не отпустит, пока не получит всего того, что обещано взамен, – деньги, земельные угодья или что-то ещё. В христианских странах все боятся быть одураченными. Странно, что у султана не так».
Живя в Турции, девятнадцатилетний юнец привык полагаться на слова султана и султанских слуг и не допускал мысли, что слова разойдутся с делами. Жаль, что это ощущение уверенности в окружающих людях мигом улетучилось с приездом в Тырговиште: Влад вдруг обнаружил, что не верит здесь никому, за исключением тех, кого привёл с собой. В Тырговиште ведь жили вовсе не турки.
Увидев, что в зал пришли, Влад уселся на трон поглубже и постарался казаться спокойным, как когда-то учил отец. Девятнадцатилетнему юнцу совсем не хотелось выглядеть смешно, поэтому он принял расслабленную позу и ленивым движением сделал знак слугам, чтобы писаря подвели ближе.
Этого остробородого человека, облачённого в рясу, Влад помнил хорошо – имя его было Калчо[15], и происходил он не из румынских земель, а из соседних, болгарских.
Калчо в молодости жил монахом в некоем болгарском монастыре, но не усидел там, ушёл, полгода странствовал, перебрался через Дунай и, наконец, оказался в Тырговиште, где поступил писарем в государеву канцелярию, благо знал славянскую грамоту, а людей, знавших такую грамоту, при румынском дворе всегда привечали.
Государем в то время являлся дядя Влада, звавшийся Александром Алдя. Калчо прослужил у него несколько лет, а затем достался в наследство отцу Влада, ставшему новым правителем.
К тому времени Калчо уже успел выучить румынский язык, но со страной не сроднился, смотрел вокруг, словно гость, который слегка разочарован и всё твердит: «Как-то у вас тут не так». Конечно, вслух этого никогда не произносилось, но на лице писаря читалось явственно. Потому и не мог он никак дослужиться до должности повыше, а оставался среди низших. Может, его бы и вовсе прогнали, но уж очень оказался грамотен, обладал красивым почерком, так что писания, выходившие из-под руки Калчо, всегда радовали глаз.
Когда Влад, будучи ещё отроком, только-только начал присутствовать на боярских советах и сидел слева от отцова трона, то часто наблюдал за писарем Калчо, примостившимся за столиком у левой стены зала. Писарь то и дело разглаживал чистый пергамент перед собой, грыз оконечность пера и будто говорил: «Да что ж вы всё ходите вокруг
Писарь Калчо – реальное историческое лицо. Служил в канцелярии у князя Александра Алдя (дяди Дракулы), а также у отца Дракулы, у князя Владислава и у самого Дракулы. Биография Калчо реконструируется исходя из того, что Калчо – болгарское имя, и того, что писарями в княжеской канцелярии традиционно служили монахи.
