ее напугал, можно забыть о том, что эта женщина вообще была в твоей жизни и остается лишь мягко провести через все дочь, но… проклятое «но» мешает жить.
Я раз пять за день порываюсь схватить трубку и набрать номер больницы. Правда, не знаю, что скажу. И что вообще хочу услышать. Зато знаю, что просто «хочу». Ее. Каждую минуту с тех пор, как я вышел из номера, я жалею, что не трахнул ее, что позволил себе лишь крошечную толику из фантазий. Что ушел к дочери, отключился, забыл о том, как она отвечала на поцелуй и бесконечно долгую минуту была готова дать мне все, что я пожелаю.
Я помешался на девочке с вишневыми волосами. Всерьез подумываю приказать Катерине перекраситься, а еще лучше поменять секретаршу на ту, которая не свяжет мой каменный стояк на вишневые волосы со встречей с бывшей. Если бы сейчас она вошла в кабинет, я бы трахнул ее прямо на столе, забив на сопротивляющийся желанию разум.
Это очень странно: мечтать о той, которую ненавидишь. Мазохистское удовольствие.
Из приемной вдруг доносится возмущенный голос Катерины, а затем дверь распахивается, являя бывшую. Только нечеловеческое самообладание помогает мне остаться спокойным, хотя мыслишка поднять голову к потолку и на всякий случай попросить пару контрактов с китайцами все-таки возникает. Это ведь не только на эротические фантазии работает, да?
– Владимир Борисович, я не виновата, я говорила, что нельзя…
– Все нормально. Оставь нас.
И дверь запри. Хотя если кто-то вломится в неподходящий момент – его проблемы.
Я жадно всматриваюсь в облик бывшей. Она кардинально изменила стиль: теперь ее лучшие друзья – это кеды, джинсы, футболки. Наверное, так она кажется себе более серьезной, но я уже представляю, джинсы полетят на пол, а белые кедики окажутся у меня на плечах.
Пожалуй, их можно оставить. Это даже заводит.
– Тебя уже выписали? – почти вежливо интересуюсь.
Вряд ли ее обманывает напускное дружелюбие.
– К счастью, твоими стараниями я оказалась всего лишь в кардиологии, а не в психушке. Оттуда быстро выпускают.
– Моими стараниями? То есть это я спер ребенка и усвистал черт знает куда?
– Хватит. Я пришла не ссориться.
Конечно. Ты пришла трахаться, только еще этого не знаешь.
– Я в последний раз призываю тебя решить вопрос миром. Ты имеешь право меня ненавидеть, хоть я и не знаю, за что. Имеешь право со мной развестись. Не общаться со мной. Забыть мое имя и даже блевать, если вдруг случайно коснешься, но дочь у нас общая. Ты любишь Машу, ты знаешь, что ей нужна мать, что я хорошо о ней заботилась. Давай не будем втягивать ее в нашу ненависть, давай не будем лишать ее кого-то из родителей. Увезти ее от тебя было неправильно, но и я должна с ней видеться, ты это знаешь, черт возьми, Володя!
Она не выдерживает, срывается почти на крик.
– Нет, – отрезаю я.
Вряд ли она отступится, но я нутром чувствую, что одним разговором бывшая не ограничится. Посмотрим, что рискнет предложить.
