сердце биться так часто, что ей становилось нечем дышать. Власть ему дарила псевдоощущение господства.
Он наклонился и коснулся губами ее нежной кожи на шеи. Алина вздрогнула, но не отпрянула, не до конца понимая правил его игры. Глеб, однако, почувствовав ее замешательство, не мешкал и запустил руку под юбку, продолжая исследовать ее реакцию. Алина вскочила и, отойдя на расстояние вытянутой руки, одёрнула юбку, взволнованно прошептав:
– Что ты от меня хочешь? – Глеб поднялся вслед за ней, взял со стола бокал и подошел к окну, осушив одним глотком напиток. Поставив пустой бокал на стол, он снял пиджак, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и в своей манере с усмешкой ответил:
– Тоже, что и всегда. – Алина обхватила себя трясущимися руками. Он сделал шаг к ней навстречу и продолжил: – мы можем больше не скрываться. Я рассказал Соловью о нас. – Она недоверчиво сверкнула глазами, затем взяла бокал и медленно выпила до дна. Глеб подошел вплотную и, развернув ее к себе, обнял, уткнувшись в плечо. Ну же, ему, правда, жаль. Поверь уже. Алина же, замерев в нерешительности и нахмурив лоб, никак не могла поверить в происходящее. И осторожно спросила:
– И ты на меня не дуешься? Ну, из-за Остаповой. – Глеб, мурлыча ей на ухо, ликовал:
– Конечно, нет! И давай уже забудет об этой девчонке. Есть только ты и я… – И, когда Алина расслабилась и позволила себе обнять Глеба, он произнес: – и наше будущее.
Бинго! Айсберг недоверия был растоплен. Алина летала по квартире, накрывая на стол, а он безучастно сидел в телефоне, сославшись на сообщения по работе, хмелея от опустевшей мигом бутылки. Минута позора преодолена. Осталось пожать плоды. Но не сегодня. Сегодня он, итак, через многое прошел. Завтра.
Глеб позволил Алине поухаживать за ним, хотя обычно считал все это бабской блажью. Он слушал вполуха ее планы об их совместном будущем и про себя смеялся. Какая же она – дура. Стоит только поманить… И даже ошибившись, всегда остается шанс обернуться в плюс. «Чистосердечное» признание, извинение, щенячьи глаза… В его случае пришлось еще на колени встать. И все. Она готова ради тебя на все.
Этой ночью Глеб позволил Алине еще кое-что. Доминировать в постели. В кои-то веки ему хотелось вобрать в себя чужую страсть, а не самому в агонии рвать простыни. В кои-то веки он был готов исполнять любую прихоть женщины, лишь бы она почувствовала над ним власть и доверилась ему. В кои-то веки он был готов прогнуться под женщину ради будущей выгоды. Обычно он не терпел кого-то над собой.
Но то ли Алина не могла умерить его жажду, то ли не умела доминировать, спустя час ее «господства» Глеб поставил ее на колени и завершил начатое, намотав ее длинные волосы на кулак. И пока она пыталась восстановить дыхание, он скрылся в душе.
Вернувшись в спальню, Глеб застал Алину, свернувшуюся калачиком, спавшую поверх одеяла на краешке кровати. Он криво ухмыльнулся и вышел в гостиную. При лунном свете на столе чернела недопитая бутылка, которую Глеб добил, стоя
