девушка все-таки вошла в палату.
– Кто это мог сделать? – удивленно спросила женщина. Сосулька, догадался я. Они увидели разбитое окно. – Куда же глядел Рома?
Видимо, это тот, с блестящей лысиной.
– В телевизор, – цинично усмехнулся мужчина. – Насколько я знаю, у него есть кое-какие сбережения.
– В американском банке, – ехидно подхватила девушка.
– Мари́, нехорошо радоваться чужим промахам.
Этот голос немного походил на тихий говор худого мужчины, как если бы тот состарился вдруг лет на пятьдесят. Шаркающий, словно одинокие шаги в престарелом доме, но наполненный скрытой силой так, что я растерялся, пытаясь определить, сколько же лет говорившему.
– Извини, дедушка, – с почти искренним смирением произнесла Мари.
– Викто́р, обязательно его связывать? – со слезами в голосе спросила женщина.
Я чуть вздрогнул, ощутив легкое прикосновение ее теплой руки.
– Сама знаешь, – немного виновато ответил худой мужчина.
– Он не спит, – новый голос: грудной, чуть картавый, девичий.
– Что, Жанна? – переспросила женщина.
– Не спит, – хмыкнул дед. – Девочка верно подметила. Лежит, стервец, и подслушивает.
Поняв, что скрываться уже бесполезно, я открыл глаза. Двое мужчин, женщина и две девушки, обступившие кровать, словно по команде, сделали шаг назад. Брови мои от удивления поползли на лоб. Я что, настолько опасен?
– Привет, – женщина, словно очнувшись, метнулась к кровати и осторожно присела на край. Тепло ее ладони накрыло мою кисть. – Как ты, милый?
Милый? Я испытующе всматривался в мягкие черты. Казалось, сочувствие и беспокойство были совершенно искренними. Что ответить, я не знал. Спросить, кто она? Или попытаться скрыть, что я их не помню? Напряжение нарастало. Все явно чего-то от меня ждали. На лице девушки по имени Мари я отчетливо видел страх. Она постоянно оглядывалась на дверь и на худого мужчину, словно решаясь попросить у того разрешения уйти.
– Нормально, – ответил наконец я.
Голос прозвучал скрипуче. Так, словно кто-то открыл старую железную дверь. Вздох облегчения пронесся по палате, смешиваясь со сквозняком, проникающим в разбитое стекло. Все заулыбались. Жанна поспешила присесть на кровать с другой стороны. Высокая, с кукольной внешностью и огромными голубыми глазами, она очень отличалась от остальных. Но ее я тоже не узнавал.
– Ох, и испугал ты нас, – прошелестел пожилой человек.
Невысокого роста, чрезвычайно худощавый, он был похож на сухое дерево. Но я откуда-то знал, что это впечатление обманчиво. Голубые глаза старика так и излучали силу, словно власть над целым миром для него обычная рутина.
– Алёшенька! – Женщина смахнула слезу. – Я так рада, что все позади…
– Кэ́ти! – оборвал ее на полуслове Виктор.
– Проявил бы хоть каплю сочувствия к сыну! – вдруг зло выкрикнула Кэт.
