слушал и жалел ее. Поднимаясь по лестнице, он вдруг понял, что никогда не чувствовал одиночества, и эта мысль, прежде не приходившая ему в голову, его удивила. Он подолгу был предоставлен сам себе, но не думал об одиночестве и не искал компании. Вокруг происходило столько событий, которые его занимали!
«Вот, – подумал он, – и ключ к проблеме. Если тебе интересны люди, если ты, высунувшись в окно, с увлечением наблюдаешь за прохожими, пытаясь угадать, чем они занимаются и кто они такие, если сидишь в баре и слушаешь чужие разговоры, а потом, лежа в постели, раздумываешь над тем, что обсуждала молодая пара за бренди и кем были три таинственных незнакомца в шляпах, у тебя просто не остается времени страдать от одиночества».
Он решил, что интересоваться людьми очень даже полезно. Можно не опасаться стать похожим на миссис Уэстерхем. Не слишком-то весело распевать гимны весь день напролет, и он подумал, не спуститься ли вниз, чтобы перекинуться с ней парой слов. Гарри нравилось проведывать ее. Единственная неприятность заключалась в том, что потом трудно было вырваться.
Донесшийся стук пишущей машинки Рона решил дело. Гарри понял, что сегодня ему требуется мужская компания. Только мужчина смог бы понять, что он чувствовал. Почему-то Гарри казалось, что миссис Уэстерхем не одобрила бы Клэр.
В комнате, которую Гарри делил с Роном, стоял табачный дым. Рон вечно забывал открыть окно. Как всегда, он сидел за шатким бамбуковым столом, сняв куртку, куря трубку и барабаня по клавишам своей машинки; устланный листами пол и дымовая завеса вокруг свидетельствовали о том, что Рон провел так уже не один час.
Рон махнул Гарри:
– Подожди минутку, как раз заканчиваю, – и продолжил барабанить по клавишам со скоростью и сноровкой, которыми Гарри не переставал восхищаться.
Гарри приоткрыл на несколько дюймов окно вверху и внизу, положил свою камеру, придвинул кресло к шипящей газовой плите и сел.
Внезапно ему бросилась в глаза унылая убогость комнаты. Единственное, чем она была хороша, – это ее размер, но по сравнению с квартирой Клэр, грустно подумал Гарри, его жилище смахивало на трущобы.
Стены давно следовало оклеить новыми обоями, ковер протерся, а лучшие годы двух кресел давно миновали.
Большой столик для умывания с мраморной столешницей, на котором стояли две миски с цветочным орнаментом и кувшины, привносил в их комнату викторианскую атмосферу, что порой наводило Гарри на мысли о двухколесных экипажах и бакенбардах. Как отличалось все это от изысканной роскоши квартиры Клэр, думал он, прикидывая, сколько же она платит, чтобы жить в таком месте?
Он и представить себе не мог, что модель зарабатывает такие деньги. Вспомнив о ее золотом портсигаре и зажигалке, Гарри задумался: уж не подарки ли это довольных рекламодателей? И автомобиль! Это лишний раз показывает, как мало он знает о том, что происходит в других сферах бизнеса.
Рон внезапно отодвинулся от стола и поднялся.
– Готово! – воскликнул он, приглаживая взъерошенные волосы. – Уф! Весь день проработал,
