сказал Баринов. – Я даже без замаха.
– Ты на себя посмотри! Тебе замах и не нужен!
Димка Баринов здоровый, высокий, плотный. С плохими физическими данными в дружину не берут, тут сила каждый день требуется. Не все гиганты, конечно, но слабаков нет ни одного.
– Лад, да всё нормально. Он тоже далеко не задохлик. Не покалечил я его, синяком отделается, – фыркнул Димка. – Возьмём его с собой, там разберёмся.
– Дима, какая разница, здесь или там? Если он всё равно в коконе?
– Вот это ты правильно сказала, – вздохнул Баринов. – Какая, к бесу, разница, где? Результат нужен нам сейчас, а где – неважно. Ведь так?
– Так, – ответила я, не раздумывая.
– Хорошо. Тогда вперёд, – решительно сказал Баринов и опустился на колени рядом с кикиморой. – Разговорится, как миленький.
Дальше всё чётко, по инструкции.
Уложить кикимору на спину. Баринов взял Корышева за плечи и развернул одним резким чётким движением.
Расстегнуть и снять одежду, обнажить кикимору выше пояса: а то из штанов попробуй вывернись ещё, а вот из рубахи, да ещё и с пуговицами – как нечего делать, и не удержишь, одна рубаха в руках и останется.
Подложить под лопатки что-то, чтобы голова кикиморы запрокинулась. Баринов использовал диванную подушку, которую я с таким трудом запихала Корышеву под голову.
Надеть тонометр. Баринов снял с ремня футляр, вынул напульсный тонометр, надел его на кикимору, включил.
Потом Димка достал из внутреннего кармана небольшую никелированную коробочку, чуть потолще портсигара, раскрыл. Внутри лежали несколько заправленных инъекторов. Баринов взял один и замер, внимательно вглядываясь в показания тонометра.
– Пульс ровный, но слабый. Придётся на шее вену поискать, – задумчиво проговорил Димка.
– Дим, а толк-то будет от всего этого? – печально спросила я. – Всё равно ведь так долго ждать.
– Не долго, – возразил Баринов, склоняясь над кикиморой и держа инъектор наизготовку. – Пять-семь минут, и очнётся.
– Это у тебя что, ментолин?! – изумилась я.
Баринов выпрямился и повернулся ко мне:
– Да.
– Ты что, с ума сошёл?!
– У тебя есть другое предложение? Я слушаю, – невозмутимо сказал Димка.
Если не делать ничего, спокойный кокон может продлиться до недели. Если использовать разрешённые активизирующие препараты, можно разбудить кикимору в пределах суток, реже двух. А ментолин рвёт кокон практически сразу. Но это жестокая физическая пытка, поэтому ментолин для применения в дружине официально запрещён. Если сейчас вколоть Корышеву этот шприц, крючить и колбасить его будет очень жёстко. Но Макс… Мой Макс попал в беду, и есть ли у меня выбор?
– Хорошо, Дима. Нет других предложений. Коли.
Баринов ободряюще улыбнулся мне, снова склонился над кикиморой и сделал укол.
Убрав использованный
