не даст тебе ни шиллинга на лондонскую мастерскую, – ответила Лотта. – И не дал бы, даже если бы хотел. У него нет таких денег. Но вот ты сам мог бы кое-что сделать.
– Что же это, черт возьми?
– Видишь ли, Берти, зарабатывать деньги ты не способен.
– Я и сам так думаю, – ответил он, нисколько не обидевшись. – У одних людей есть талант наживать деньги, но они не умеют их тратить. Другие не способны нажить и шиллинга, зато траты – их сильная сторона. По-видимому, я принадлежу к числу последних.
– На что же ты думаешь жить? – осведомилась его сестра.
– Буду считать себя юным вороном и ждать манны небесной. Кроме того, после кончины родителя мы все кое-что получим.
– Да, тебе хватит на перчатки и башмаки. Если, конечно, ростовщики не заберут всю твою долю. Если не ошибаюсь, они и так почти прибрали ее к рукам. Я удивляюсь тебе, Берти: с твоими талантами, с твоей наружностью – и не попробовать устроить свою жизнь! Я с ужасом думаю о том дне, когда отца не станет. Мама, Маделина и я – мы будем бедны, но ты останешься нищим!
– Довлеет дневи злоба его[29], – ответил Берти.
– Ты послушаешь моего совета? – спросила сестра.
– Cela dеpend[30], – ответил брат.
– Ты согласишься жениться на женщине с деньгами?
– Во всяком случае, – ответил он, – на женщине без денег я не женюсь. Но где теперь найдешь богатую невесту? Их всех успевают перехватить попы.
– Поп перехватит и ту невесту, которую я тебе прочу, если ты не поторопишься. Я говорю о миссис Болд.
– Фью-ю-ю! – свистнул Берти. – Вдовица!
– Она очень красива, – возразила Шарлотта.
– И я получу за ней готового сына и наследника.
– Дети часто умирают во младенчестве, – сказала сестра.
– Ну, не знаю. Впрочем, что до меня, то пусть живет, я вовсе не хочу его убивать. Но согласись, что готовая семья – это минус.
– Но ведь он только один! – уговаривала Шарлотта.
– И совсем маленький, как сказала некая горничная.
– Нищие не привередничают, Берти. У тебя нет выбора.
– Я человек разумный, – ответил Этельберт. – И покладистый. Если ты все устроишь, Лотта, я на ней женюсь. Но с условием, что деньги эти существуют на самом деле и что доходом буду распоряжаться я, – по крайней мере, при ее жизни.
Шарлотта попыталась объяснить брату, что ухаживать за своей будущей женой он должен сам, и, чтобы пробудить в нем энергию, принялась восхвалять красоту Элинор, но тут в комнату внесли синьору. Дома, наедине с родными, она довольствовалась двумя носильщиками, которые теперь и уложили ее на кушетку. Одета она была не так парадно, как на вечере епископа, но с большим тщанием, и хотя в глазах ее пряталось выражение озабоченности и боли, она даже днем казалась удивительно красивой.
– Знаешь,
Довлеет дневи… – слова Христа (Мф. VI, 34), означающие по-русски: «Довольно для каждого дня своих забот».
Смотря какого
