то как понять, что это именно она, что это истинное чувство, а не мимолетный роман?
У Альки блестящие карие глаза, а ресницы – черные и длинные, загнутые вверх! И как же требовательно она смотрит на Ванессу, будто та может дать исчерпывающий ответ на ее вопрос!
– Да, наверное, никак и не поймешь, пока не проверишь на себе. К сожалению. Сама подумай – если бы все люди могли сразу же распознавать настоящую любовь, никто бы тогда не совершал ошибок. А то ведь женятся, думая, что полюбили раз и навсегда, а потом понимают, что обманулись, и разводятся. Другие считают, что их любовь ненастоящая, и расстаются, а после тоскуют друг по другу всю жизнь… Сложно это. Но, наверное, так надо – не понимать и не знать ничего заранее. Это же и есть жизнь – шаг за шагом идти, не ведая, что там впереди… А с чего ты вдруг задумалась о таких вещах? – Ванесса села рядом с Алькой на диван и, вытащив ногу из туфли, погладила босой стопой Рыську.
Как только было решено оставить собачку, они тут же ее помыли антиблошиным шампунем, вычесали мусор из шерсти, даже зубы почистили зубным порошком, и теперь она такая мягкая, как плюшевая игрушка! Алька на дню по нескольку раз, после каждой прогулки с Рысей, моет ей лапы. Нельзя сказать, что щенок очень радуется этой процедуре. Но тем не менее Рыська безоглядно любит Альку и всегда спит возле ее кровати, как сейчас.
– Да просто. Интересно, и все. А если… ну вот скажи, бывает же так? Сперва женщина любила одного мужчину, а потом – раз, появляется другой, и она любит уже его! Что это значит тогда – что она не любила первого? – Алька невесело хмыкнула и отвернулась к окну.
Рыська громко зевнула, и Ванесса почувствовала, что засыпает… Как тяжело считать выходным такой серый дождливый день, даже собака не носится по квартире с мячиком, и Алька непривычно хмурая, и Анна где-то пропадает – вернется домой вся мокрая, зонт-то, конечно, опять не взяла с собой.
– Аль, это действительно непросто. Нельзя судить людей вот так… Обстоятельства в жизни бывают разными. Ты… ты о маме говоришь? – Наверное, надо было и дальше продолжать эту философскую беседу, рассуждать о любви, о том, какая она разная. Но смотреть на Альку и делать вид, что все в порядке, Ванессе вряд ли удастся. Потому что рука сама собой тянется к этой рыжей голове, чтобы погладить ее, утешить, хочется сказать что-то простое и ласковое, чтобы внучка оттаяла, а то сидит и смотрит в одну точку, даже ее голос, обычно такой звонкий и радостный, звучит непривычно глухо.
– О маме? Почему о маме?.. А, ты про Георгия Ивановича. – Алька оторвалась наконец от окна и повернулась к Ванессе. – Ты с ним столкнулась утром, да? Извини, что мы тебя не предупредили, но я надеялась, ты не будешь против. Я сама предложила ему остаться, а то что – пришел в гости, засиделись, чего бы он в ночь потащился через весь город? Мама, конечно, нервничала, но я ее уговорила… Как будто что-то страшное произойдет, если мужчина останется у женщины!
Алька улыбнулась и сдула челку со лба. Мрачное раздумье на ее
