кишлака Чоре попробовали идти навстречу. Увы, то ли бульдозеры на руднике оказались недостаточно мощны, то ли бульдозеристы не столь умелы, но встречное продвижение было слишком медленным… Алексей не унывал. «На Пушистике, да весной, да за месяц!»
Весной стройку пришлось начинать сначала. Осеннее полотно местами просело, местами сползло, кое-где упали камни, а в двух местах сошедшие сели унесли куски дороги вместе со склоном. Восстановление разрушенного пути заняло тот самый месяц. Зато Леха учел прошлогодние ошибки, и теперь Трасса имени Упрямства, которую с легкой руки Лаймы нарекли проспектом Гедиминаса, огибала наиболее разрушаемые места. Дальше дело пошло лучше, и двадцать седьмого июля две тысячи четырнадцатого года Пушистик своим ходом вполз на территорию кишлака Чоре.
– Сегодня, в день открытия Олимпиады в Сочи!.. – торжественно начал Верин.
– Лех, в Сочи зимняя Олимпиада. Она седьмого февраля должна была начаться, – пробурчал Олег с соседнего кресла.
– Правда? А двадцать седьмого июля какая?
– Летняя. Лондонская. В двенадцатом году. Закончилась за два дня до прихода полярной лисы….
– Надо же! А ну и хрен с ним. Главное, что вместо Олимпиады мы открываем дорогу. А она куда полезней!
С этого момента рудник стал намного ближе. Хотя ремонтировать новую трассу приходилось регулярно. Особенно в первые годы. После этого горы вроде бы смирились: летом обходилось двумя-тремя однодневными выездами, а зимой и вовсе хватало расчистки снега после пургеней. Ну и, конечно, большой весенний ремонт. Впрочем, в двадцатом году даже не пришлось выводить Пушистика, справились безымянные рудничные бульдозеры…
В этот раз Алексей решил взять детей на первый в сезоне проход дороги. Треть пути, обычно самая неприятная, была уже позади, а Пушистику еще ни разу не пришлось останавливаться. Пару небольших оползней, перегородивших путь, бульдозер смел с ходу. Однако сейчас работа предстояла серьезная. Огромный валун, скатившийся на дорогу, полностью перегородил проезд, а сошедший следом оползень намертво заякорил камень. Столкнуть препятствия по отдельности не составило бы труда. Но вместе…
Оставив семейство любоваться окрестностями, Верин обошел вокруг завала, позондировал его щупом и, крикнув Лайме, чтобы отошла подальше, уверенно взялся за рычаги. Неумелый водила, сносивший дувалы в Пасруде, остался в далеком прошлом. Отвал бульдозера первым проходом очистил бок камня выше по склону, вторым движением выворотил булыжник из земляного гнезда через открывшуюся дырку, после чего убрал остатки грунта, уже лишенные каменной поддержки. Теперь спихнуть валун было делом техники.
– Готово! Сударыня, по вашему заказу данная тропинка снова превращена в проспект Гедиминаса! Не изволите ли проехаться по нему на танке?
– Судариня, конечно же, изволит-с! Она теперь Верина-с! А ми, русские, все в душе оккупанти-с…
Окрестности Новосибирска, деревня Выселки
