Что это значит? Я должен пробудить интерес! Человек должен сам искать. Довел я до мордобоя, ну, скажем, определенные слои читателей в России? Я считаю, что довел!
– Не то слово! Еще бы.
– По крайней мере, идет битва, и уже не кончится.
Первые публикации были четверть века назад. А битва не стихает!..
– Когда «Ледокол» был впервые опубликован?
– Первая публикация отдельных глав – в мае 1985 года в газете «Русская мысль». До того не брали, но вот подходит сорокалетие Победы! Мне сказали, что к 9 мая мы такую хрень, такую чепуху публиковать не будем, тут будут публиковаться люди серьезные, такие, как Александр Моисеевич Некрич. Они тогда с его помощью объясняли, какой Сталин был глупый. А вот, говорят, когда мы закончим эти публикации, то, чтобы повеселить публику, указать на разные точки зрения, мы напечатаем главы из «Ледокола».
Где-то конец мая был мой. Пошла первая глава, которая начиналась с «Сообщения ТАСС». И – понеслось! После того битва не стихает! Вот сейчас мне прислали наводку на книгу «Что произошло 22 июня 1941 года» А. Усова, 2006 год. «Она, – как написано в предисловии, – разбивает Резуна и резунистов». Наконец-то со мной будет покончено!
Так вот, я считаю, что пока ты человеку внушаешь что-то, это не эффективно. А вот когда начались споры, люди ищут сами доказательства своей точки зрения, правильной или ложной, ругаются, ищут сами, как мы искали, расставаясь, говорят «дурак» – «сам дурак», но после всего этого приходят к тому, что не могут спать, копаются в библиотеке, чтобы показать, что другой – дурак, ищут доказательства своей правоты в каких-то учебниках, в каких-то мемуарах… Вот это – моя скромная задача. Я не желаю никого убедить. А только распалить внимание.
– Как вас встречают в разных странах?
– Как правило, очень хорошо. Вот, например, однажды – в Таллине. Провели там долгую программу. Ко мне очень по-доброму отнеслись. Выпили, закусили, а с утра мы уезжаем. И вот в последний момент до кого-то дошло, что Суворов уезжает, а Центральное телевидение не показало это в новостях. Мне нужно проходить контроль, а тут телекамера, тут народ стоит. С одной стороны, я человек стеснительный, а с другой стороны, приятно. Телекамера меня снимает, начинают задавать вопросы. Голос у меня громкий, я завожусь, начинаю кричать в телекамеру. Про президента Путина меня спрашивают, про то, что я делал в Таллине. Тут народ начинает отталкивать телекамеру, суют мне билеты, на которых я должен расписываться, тут же читатели задают мне вопросы. Я говорю: «Братцы, у меня самолет сейчас улетит!»
Меня просто в самолет запихнули, и мы с Татьяной полетели.
По большому счету самый мой большой триумф был в мае 1992 года в Польше. Это было первое публичное выступление, меня там чуть не раздавили. Но в Польше вообще не было негативных моментов. Было так. Я выхожу в аэропорту, мне сразу репортеры задают вопрос, не является ли это провокацией: наш Лех Валенса полетел в Москву рассказывать, как мы тут
