крови. Ее системы, как волокна под корой, танцуют под моими пальцами.
Чинил корабль, потом спал в гнезде.
Гул механизмов, как гул и шелест тонких ветвей и листьев. Картон и пузырчатая упаковочная пленка уютные, как листья и мох.
Делал работу, потом спал, почти довольный.
Через сотни, через тысячи лет джунгли вырастут снова. Вернутся древесные духи. Все может стать как было.
Ничто не остается неисправным надолго.
Все можно исправить.
Кроме людей.
15. Сал Констанц
Под утро Престон снова постучал в мою дверь. Я, вопреки гласу рассудка, открыла. Он выглядел взъерошенным и сердитым.
– Капитан, простите, что я так опозорился.
Я придерживалась за дверную раму: приглашать его за порог не хотелось и слушать, как он оправдывается, не было сил.
– Так, уже поздно…
Престон потеребил ворот оранжевого комбинезона.
– Я совсем не хотел работать в Доме Возврата, – признался он. – Наверное, так всегда бывает, когда ты позор семьи и в Академии что ни ночь плачешь во сне и мочишь постель.
Сжав кулаки, он отвернулся, уставившись в пустынный коридор.
– Мой отец – генерал флота Конгломерата, – тихо сказал он. – Сражался на войне Архипелаго…
Я покусала губу. Я-то воевала в группировке внешников. Конгломерат нас презирал за равнодушие к традициям Старой Земли. В нашей открытости воззрениям других рас, новой философии, новым видам искусства и новым богам они видели безрассудство и наивность. Мы сторонники всеобщего здравоохранения, общественной собственности на ресурсы и инфраструктуру, а они поклоняются свободному рынку, накоплению богатств в частных руках и власти ради власти.
Война была столь же беспощадна, как и бессмысленна, обе стороны натворили зверств, а кончилось ничем.
– Вот как? – самым нейтральным тоном отозвалась я.
Теоретически мы больше не были врагами. Все это осталось в прошлом, у входных ворот перед моим первым судном Возврата. Мы с Клэй – обе из Внешних, а «Злая Собака» была крейсером Конгломерата. Все мы – отверженные и изгнанники. Как все работники Дома Возврата, мы отреклись от родины и нации и остаток дней проживем без истории и без государства, плечом к плечу с прежними противниками выполняя свой долг.
– Отец, когда понял, что я лишился уважения наших кадетов, что меня гоняют и высмеивают, забрал из Академии и записал в Дом Возврата.
– А твой рейс на «Счастливом страннике»?
– Не было, – смущенно признался Престон. – Отец подделал записи.
– Так у тебя никакого опыта?
– Только обучение в Академии.
– И долго ты проучился?
Он уткнулся взглядом в палубу:
– Полгода.
Мне невыносимо захотелось упасть в койку и зарыться лицом в подушку.
– Иди спать, Престон.
– Но…
