чаще стали играть шейк. Под конец стали играть исключительно шейки, и мы с девчонками решили уйти. Я хотя и могу его танцевать, но ни за что не стану танцевать при учителях. Другое дело на днях рождениях у кого-нибудь»… Какие-то слова незнакомые опять: шухарит, законный.
26.06. Съездили в поход на то же место, где были прошлым летом. Турбазу не узнать. У молодого лесочка появились новые здания. На прежнем месте стояла беленая печка. Из мальчишек поехал только Азат Закиров. Я вспомнила, как с Ларисой варили несчастную пшёнку. Все здесь наводило на воспоминания. Играли в теннис, футбол, были анекдоты-песни у костра. А я любовалась рекой Демой, пейзажами. Было хорошо! Но под утро я опять проснулась от холода и голоса Людки Пономаревой. Она укладывала меня удобней и укрывала одеялом. В палатке больше никого не было, мы с ней просторно уснули.
8.07. С нанайкой поплыли на теплоходе в Казань. За окном проплывали пейзажи: волнообразные горы, густо поросшие темно-зеленым лесом. Над вершиной сияло чистейшей голубизны небо с белыми кудряшками-облаками. Прошел мелкий, как пыль, дождик. Словно миллионы маленьких серебристых зерен упало в воду. Гора, облепленная домишками, окуталась легкой дымкой. Подъехали к городу Бирску. Неприглядная картина и неприятное впечатление. Но вот засияло солнце. Оно весело заплясало на волнах. Я вспомнила, как писал Горький, «точно тысячи серебряных улыбок». Они переливались, исчезали, появлялись вновь. И с ними смеялся хмурый до этого день. В салоне поиграла на фоно «Полонез Огинского» и «Танец маленьких лебедей». На звуки музыки собирался народ, просили поиграть еще. Кама. Волга. Казань. Город старый, но красивый. Подъехали к базару. Он находился на перекрестке прямо на дороге. В узком переулке застряли трамваи. Автомобили пробираются ощупью, рискуя задавить кого-нибудь. Мне эта картинка показалась дореволюционной. Таким я представляю себе город буржуев. Да и трамвай был какой-то капиталистический – бросает из стороны в сторону, назад, вперед рывками. Скрипит, кряхтит, вздыхает. Приехали к родственникам. Пошел дождь. Скука. С дядей Сашей гуляли по городу, он заполнил мне все стержни для шариковой ручки. С его дочерью Риммой ходили в кино. Вечером поехали в Харьков. Поезд шел медленно, словно давая возможность рассмотреть деревья, цветы. Он постукивал, устало переваливаясь с боку на бок. В вагоне звучит напевная украинская речь. Но вот поезд, словно вспомнив, что я еду к ОК в город Сумы, начинает торопливо стучать колесами: «В Су-мы е-ду». Раздался протяжный гудок, и поезд рванул вперед… Съездила на экскурсию по городу, а вечером поехала на вокзал. Из Харькова до Сум надо ехать 5 часов, билет стоит 3 рубля 20 коп… Я иду по малолюдному городу. Ноги привели меня на ул. Дзержинского. Все тот же институт, где училась ОК, та же полуразрушенная церковь, на улице появились новостройки, но дом, где росла чудесная ОК, сохранился. Окно открыто, цветы на подоконнике. Это ее окно, я не ошиблась. Встретилась с ее матерью. Она не сразу узнала меня, все-таки два года прошло. Все та же небольшая комната
