срывалась с места и гнала до поимки, которая заключалась в многочисленных хватках за ляжки, бока и шею. Не знаю, чтобы сотворила Айна с пойманными собаками, если бы ни наши запретительные команды, звучавшие, как отчаянные вопли: «Нельзя!!!» В помещичьи времена эта команда звучала по-другому: «Отрыщ!» – А что прикажете делать, когда мы живем в городе? Надо соблюдать приличия, чтобы существовать в нем без особых проблем. Не останови мы Айну в полях, эта неподражаемая зараза принялась бы давить без разбору собак и в черте города.
Когда визг бродячей собаки и наши вопли достигали своего звукового барьера, Айна бросала «дичь» и прибегала к нам с победоносным выражением на морде. Из пасти ее торчали клоки чужой шерсти. Айна осознавала, конечно, что воюет с собакой, но таким манером готовила себя к встрече с настоящим волком. Ее предки жили в одном из районов нашей области, где волки водились в изобилии, и на них периодически объявлялась охота. Борзятники этим тоже пользовались. Дед Айны по отцу участвовал в травле волка. В поведении Айны сказывались опыт и зов предков.
Айне не довелось отохотиться на волка, но она подготовилась к встрече с ним, а это было самым важным. В то время я уже хорошо изучила свою борзую, и Айна стала частью меня, моей кровинкой. Ее восприятия, образы, чувства, желания передавались мне. Они послужили толчком для написания мной стихотворения, посвященного Айне и отражающего суть борзой натуры вообще:
Я – Айна, русская!.. И не совсем собака —
Борзая псовая. Мечты мои о драке,
О схватке, «зубопашной» и жестокой,
С волчищем лютым – предком предалеким.
Гонюсь в ночи – во сне сучу ногами:
Несусь бескрайними степями и полями
За зверем, одичавшим от разбоя.
Его я ухвачу – и он завоет,
Предсмертным воплем огласив окрестность.
Хозяйке предстоит спешить – не мешкать,
И мою хватку в горло завершить
Ножа ударом в сердце, чтоб добить.
Тогда, не сразу, истекая пеной,
Хрипя сознаньем – стылым, онемелым, —
Я разожму клыки, придя в себя.
Вот это – жизнь, вот это – красота!
Победа над собой, над страхом смерти!
Скачу галопом в сонной круговерти
Опять я к своему предназначенью,
А наяву – другие приключенья:
Зайчишка серенький, подлец, уходит часто.
Ну только разгонюсь – все понапрасну.
Бросок посадка упреждает: здесь опасно, -
И зря я шарю под кустами зайца страстно!
Мне эту мелкую и шустренькую дичь
Довольно редко улыбается достичь.
Но коль схвачу, то времени не трачу:
Хребет ломаю – силу я не прячу,
Мотая вправо-влево головой.
И зверь
