утробы рождался резонирующий звук, поразительно похожий на человеческий стон.
Возле поврежденной машины «хозяев» стоял второй цилиндр. Его щупальца копошились внутри металлического сородича. Скорости, с которой эти псевдоконечности совершали манипуляции, позавидовал бы любой хирург – говорю без обиняков.
…В лагере нас встретили неоднозначно. Люди Карпа принялись похлопывать себя по животам и потирать руки от предвкушения. Моряки с «Кречета»… гм… мои люди недоумевали: мол, где обещанная еда и на кой черт они весь день вкалывали, если кормить их, похоже, никто не собирается?
Наш лагерь стал походить на походный бивуак. «Дикари» привезли с собой рулон парусины, из нее они соорудили некое подобие большой палатки. Поскольку под тентом все желающие, так или иначе, поместиться не смогли бы, рядом вырыли узкую, похожую на братскую могилу землянку. Накрыли ее сверху чем ни попадя: какими-то ящиками, кусками брезента (я уже смекнул, что в нашей ситуации любой хлам с Земли – на вес золота), присыпали песком.
– Паскудное местечко. Паскудней захочешь сыскать – и не найдешь, – поделился со мной впечатлениями одноглазый Карп, угощая водой из фляги. Я с жадностью припал к потертому горлышку. Вода показалась мне малость несвежей, но пить ее было куда приемлемей, чем выдаивать в рот тонкую струйку из проколотого кокона (позднее я убедился, что и здесь ошибался, как последний осел).
– Ни деревьев тебе, ни кустов, – продолжил Карп. – Еле-еле насобирали сухих мхов и сору на один костер. Чем завтра будем греться – ума не приложу.
…А морячки-то потрудились на славу. В сумерках я поднялся на вал и увидел, что в тело канала раковой клешней врезалась свежая песчаная насыпь. И как им удалось проделать такую работу за один день?
– Кидать землю-то нетрудно, – рассказал мне Гаврила, – грунт легкий, как тополиный пух; лопаты словно из алюминия сделаны. Вот только одышка проклятая! Душит, точно астма. Ни вдохнуть, ни выдохнуть.
– Да, вы молодчаги, – сказал я. С нашей стороны в канал пока не спустишься… Но через день или скорее через два отпадет надобность ходить за коконами далеко.
– А как Северский? – поинтересовался я. – Весь день метал в «жестянку» камешки. – Гаврила мотнул головой в сторону цилиндра «хозяев».
– Артиллерист! – пошутил я. – Обошлось без потерь?
– Без потерь с той и с другой стороны, – подтвердил Гаврила.
– Давай я погляжу на твою сыпь… не зудит?
– Нет.
Сыпь на лице Гаврилы была почти незаметна. Это хорошо: значит, и у меня она скоро пройдет.
Какое-то время мы постояли на гребне вала, выкурили по папиросе. Нам хотелось увидеть, какие звезды зажгутся на ночном небе этого мира. Как назло, со стороны западной пустоши наползли седые тучи. Сразу стало темно, хлопьями повалил мокрый снег.
Разочарованные и замерзшие, мы вернулись в палатку.
Под тентом уже горел костерок, и было там донельзя
