Он вынул из кармана засаленную книжицу.
– Не, пан! – испуганно вскричала Дуняша. – Мы свой урок выполнили. Домой идем.
– Петриченкова и Носкова?.. – Помощник старосты поглядел на Дуняшину подругу. – Ладно, это мы проверим. А ты, скажешь, тоже выполнил урок? – обратился он к Кольке.
– Уж и покурить нельзя? – независимо, хоть и с беспокойством, ответил тот.
– Всыпят десяток горячих, будешь знать перекур… и за тиятры еще надбавят! – пообещал помощник старосты и, спрятав книжицу, зашагал прочь.
– Коль, что же это?.. Неужто тебя накажут? – со слезами заговорила Дуняша.
– Еще чего! – хорохорился Колька – Подумаешь, испугал!.. Пусть только тронут, сразу к партизанам уйду.
– Будь я мужчиной, дня бы здесь не осталась, – заметила Химка.
– Нешто я виноват? – обиженно сказал Колька. – Когда наши в лес уходили, у меня, как на грех, пятку нарвало… А знаете, третьего дня пошел я в Крупецкий бор и стал сигналы подавать. И куковал, и глухарем щелкал, и дроздом свистел – ни черта!..
– Тс! – предупредила Химка. – Может, этот черт кривой где хоронится.
– Ну его к дьяволу!.. Дунь!..
Он быстро нагибается и целует Дуняшу в краешек рта.
– С ума сошел!
– Есть маленько!.. – Колька пытается повторить маневр, но сейчас Дуняша начеку и ловко увертывается.
Девушки со смехом убегают. Колька победно глядит им вслед…
Раннее утро. Задами деревни пробираются Надежда Петровна и Анна Сергеевна.
– Помощник старосты донес, – говорит Анна Сергеевна.
– Теперь одна надежда, что Каспа бухой, – говорит Надежда Петровна. – Коли он Дон Кихотом себя мнит, будет нам защита.
– Это точно! – подтвердила Анна Сергеевна. – Но если трезвый, лучше не суйся, Петровна…
– Слава богу, тверезый он редко бывает…
Женщины подошли к избе, выделяющейся среди других изб своим опрятным, даже нарядным видом.
– Ты поувертливей будешь, пошукай, какой он, – попросила Надежда Петровна. – Главное, на усы гляди. – Ежели торчком стоят, значит, пьяный. Ежели…
– Да знаю!.. – Анна Сергеевна скользнула под ветку рябины и скрылась в зарослях.
Некоторое время слышны лишь шаги прохаживающегося возле крыльца часового и знакомая песня о «льющихся слезах», которую он мелодично насвистывал. Затем из-за кустов бесшумно выскользнула Анна Сергеевна.
– Беда, Петровна, усы книзу висят!..
Староста Большов отпил рассолу из глиняной посудины и поставил ее на стол.
– Помилуй малова, пан, – смиренно просит Надежда Петровна. – Неровен час – забьют.
– Не забьют, – скучным голосом отзывается Большов. – Всыпят горяченьких в пропорции, только умней станет.
По огуречной лужице на столе поползла, увязая лапками, крупная изумрудная муха Большов прихлопнул
