еянность. Диагноз ей поставили уже в пожилом возрасте под моим большим давлением. Она счастливый человек, вопреки всему. Оставшись без родителей довольно-таки поздно, и в сорок пять лет она осиротела. В этот момент как коршуны на неё налетели родственники со всех уголков России, чтобы якобы помочь по хозяйству. Они выгнали домработницу Нину, которая с незапамятных времён работала на моих бабушку и дедушку, и которая нянчила мою маму с рождения. За год такой помощи из дома вынесли почти всё, что бабушка с дедушкой и ещё многие поколения моей семьи собирали. Ценные книги, иконы, мебель. Коллекции посуды, кукол и одежды. У бабушки были винтажные платья Диор и Шанель, который чудом не оказался на барахолке.
Спустя год, когда родственники совсем ошалели и перестали пускать маму в квартиру, за дело взялись соседи, а точнее Катерина Матвеевна, которая, кстати, успела даже меня понянчить, хотя во времена маминой молодости уже была очень пожилая. Катерина Матвеевна имея связи в высших эшелонах МВД очень быстро вытравила родственников. Она разыскала Нину и смогла вернуть её. Нина наконец-то смогла начать учить маму взрослой жизни, при живых родителях ей не позволялось напрягать девочку лишними знаниями. Теперь же она научила маму готовить, убирать, ходить по магазинам и оплачивать счета. Ухаживать за собой. Забегая вперёд, скажу, что я помню Нину как второго родного человека на земле, после мамы. Она умерла, когда мне было около трёх лет. Но она навсегда останется для меня бабушкой Ни. К сожалению, я так и не смогла узнать откуда взялась Ни и почему у неё не было родственников и семьи, кроме мамы.
Мама с Ни жили душа в душу. Они часто ездили отдыхать в Крым, в местечко под названием Балаклава, что под Севастополем. Часто бывали в ГУМе. Мама не знала, сколько денег ей оставили, но экономить им не приходилось. Нина отправила маму учиться в кулинарное ПТУ, где у неё открылся дар к готовке. Они часто приглашали всех соседей на свою огромную кухню, посреди которой стоял большой овальный стол, застеленный белоснежной скатертью. Мама помнит всё в подробностях. Её мозг работает очень странно. Она может несколько часов описывать свою жизнь с Ни, или истории из ПТУ, но не может вспомнить свой возраст. Я по крупицам собирала историю своей семьи.
В какой-то момент мама захотела работать. Катерина Матвеевна помогла и тут. Она устроила её в столовую РУДН. Мама рассказывала, что у студентов и даже преподавателей была примета, что если они попадали в её смену, то зачёты и экзамены сдавались на отлично, а премии выписывались только успевай собирать бумагу. У неё сохранилась фотография, где в центре стояла она в переднике и с половником, а вокруг бесконечное множество иностранных и русских студентов и преподавателей. Два раза в неделю мама уходила на работу, но вместо зарплаты, она приносила какие-то удивительные фрукты и консервы. Банки и бутылки с пугающими жидкостями и много разных бус и украшений. Деньги она очень быстро раздавала студентам, которые смекнув, что добрая повариха легко с ними расстаётся, начали часто этим пользоваться. Ни пыталась бороться, но безуспешно. Денег хватало, а мама была счастлива, как маленькая девочка, что у неё появилось так много друзей. В какой-то момент она начала приглашать студентов в гости. Она, наверное, понимала, что старше всех, но из-за того, что они общались с ней наравне, она впала в юность. Судя по старым фотографиям, особо выделяла она студентов из Африки. Они приезжали целыми толпами. Жили неделями, приходили и уходили, когда им заблагорассудится. Однажды что-то случилось, и студентам под страхом отчисления запретили приезжать к маме в гости, а её саму с позором уволили. Ни не понимала, в чём дело, пока не заметила, что у мамы прекратились месячные. Всем стало ясно, что она беременна. Маме было пятьдесят лет, и она не признавалась, кто отец. Влиятельность Катерины Матвеевны и настойчивость Ни оградили маму от аборта, на котором настаивали врачи. Первым же делом, узнав о маминой беременности Катерина Матвеевна завела всех к себе в кабинет и усадив Ни рядом с собой, дала ей телефонную книжку. Она говорила имя и фамилию абонента, ни искала в книжке, набирала и передавала трубку старушке, та иногда долго, иногда кратко, но всегда строго по делу с кем-то разговаривала. После разговора она надиктовывала Ни или адрес, или сумму и не объясняя называла нового абонента. После нескольких часов телефонии все троя вышли из кабинета уставшие, но довольные. Катерина Матвеевна подняла все свои связи. Во-первых, она позвонила главному врачу хорошего, но далёкого подмосковного роддома, в котором тайно рожали детей любовницы, а иногда и дочки высокопоставленных чиновников и богатых людей, которые не хотели огласки. Остальные звонки были сделаны директорам магазинов и универсамов. Покупка детских вещей, мебели, коляски и всего остального, в конце восьмидесятых была практически невозможна, но не для Катерины Матвеевны. Она смогла где-то найти несколько десятков коробок с американской детской смесью и подгузниками, что было вообще за гранью мечтаний любой Советской мамы.
Что маме запомнилась в роддоме. Если вы не знали, то обычно, чернокожие детки рождаются светлыми, и их трудно отличить от белых. Да и при желтушке младенцы часто быстро темнеют под лампами. Так что, понять, что ребенок чернокожий, мог только тот, кто часто видел чернокожих младенцев.
