о том, что мною были посланы два миллиона человек на планету, где все люди любят друг друга. Как я мог об этом забыть? Ночью они вдруг все снова оказались в моей квартире. Хорошо, что я раньше зарезервировал увеличение площади на конкретную дату. В противном случае, они бы все здесь превратились в кашу.
Проснувшись и включив свет, я увидел их лица. На их лицах лежала печаль. Грустны были их лица. Гуськом они толкались к выходу, у которого за большим письменным столом сидел Иван и выдавал каждому выходящему один миллион долларов США. Многие отказывались от миллиона, равнодушно махая при этом рукой. В ответ на отказ Иван пожимал плечами и бросал ненужные деньги в стоящую рядом с ним бездонную урну.
– Который час? – спросил я проходящего мимо моей кровати самого вредного читателя.
– Три часа ночи, – грустно ответил он. – Ещё рано. Спите.
– Как съездили? – спросил я.
– А, – нервно ответил вредный читатель, – и не спрашивайте.
– Неужели всё так плохо? – спросил я.
– Плохо? – криво усмехнулся вредный читатель. – Волшебник, Вы чувствовали себя когда-нибудь собакой?
– Собакой? – сонно переспросил я. – Нет.
– У меня там было такое ощущение, что я стал собакой, – сказал вредный читатель, – у который хозяин не кто-то один, а все. Понимаете?
– Спать очень хочу, – виновато произнёс я, – туго соображаю. Собакой, говорите? У которой много хозяев?
– Это какой-то кошмар, Волшебник, – воскликнул вредный читатель. – Я любил всех и все любили меня. В каждом я видел самого дорогого для меня человека. И каждый видел во мне самого для него дорогого человека. Там все постоянно плачут и смеются, плачут и смеются.
– Плачут и смеются? – рассеяно интересовался я, думая, что сейчас три часа ночи и мне скоро вставать на работу, а на улице холодно и на работе тоже холодно. – Чего это вдруг они и плачут и смеются?
– А как иначе? – воскликнул самый вредный читатель. – Как иначе, когда все друг друга любят? Во-первых, все переживают и волнуются друг за друга. Все радуются достижениям каждого и все печалятся неудачам каждого. А смерть?
– Что, смерть? – спросил я.
– Как что? – заорал он. – Как что, когда постоянно на ваших глазах умирают те, кого вы любите.
– Да, но при этом постоянно кто-то рождается, – решил я успокоить несчастного.
– Ну вот, поэтому мы там только и делали, что плакали и смеялись, плакали и смеялись, – сказал он. – Послушайте, Волшебник, а какой дурак вообще придумал всеобщую любовь?
– Так… это… – растерялся я. – Ты её и придумал.
– Как я? – ужаснулся самый вредный читатель.
– Да вот так вот, – ответил я. – Ты и более никто.
– Да-да, – думая о чём-то своём, проговорил самый вредный читатель, – я и более никто. Как это Вы верно сейчас подметили.
– Ну,
