ни с кем и не познакомится.
– Мам, ну не хочет она пока знакомиться, – заступался за дочку отец.
– А когда захочет? Когда восемьдесят лет стукнет? – не отступала та.
– Ну, ты загнула, конечно! – рассмеялся Михаил. – Вот зарастет сердечная рана и познакомится!
– Долго что-то зарастает, – недовольно пробубнила баба Валя и отправилась спать.
– Ну и что ж теперь? – пожал плечами Михаил. – Может и не зарасти совсем, – вздохнул он, вспомнив жену.
***
Вика обнаружила себя сидящей на голом крашеном полу в двухкомнатной квартире. Перед ней стояли тазы и ведра с кусками человеческого тела. Крови не было. То есть кровь, конечно, была и много, но ее уже уносило по чугунным стоякам пятиэтажки. Почему пятиэтажки? Да потому что, Виктория точно знала, что живет в пятиэтажке. Теперь нужно сделать самое главное; разложить куски по пакетам и вынести в мусорные контейнеры. Ночью, чтобы никто не заметил. И желательно подальше от дома. Складывая куски того, что еще несколько часов назад было человеком, Вика не испытывала страха или мук совести. Ну, убила и убила. Теперь главное не попасться. А кто был этот человек и за что она его так, не помнила. Убийство стерлось из памяти. Сейчас бы убрать все и больше никогда… Никогда этого не совершать. Впрочем, она уже много раз давала себе слово, и даже какое-то время держалась.
А потом что-то случалось, и она приходила в себя уже в квартире, пакуя по пакетам останки.
– Ужас, ужас, – шептала Вика, толкая перед собой сумку на колесиках и разбрасывая по разным контейнерам тяжелые пакеты.
Обязательно по разным! Чтобы запутать всех и вся. Выкидывая последний пакет, она огляделась. Знакомая местность. За углом начинался частный сектор, и совсем рядом ее дом.
Вика замерла, понимая, что что-то не так… В голове частный дом так ловко переплелся с двухкомнатной хрущевкой, что она не могла понять; где же на самом деле ее жилье? Куда идти?
Знакомый незнакомый двор завертелся ненормальной каруселью, и мусорные контейнеры с грохотом перевернулись. Раздался противный шорох…
Пакеты зашевелились и словно огромные черные гусеницы поползли к Вике.
– Я не хотела! – закричала она, не в силах сдвинуться с места.
А пакеты все ползли и ползли и вот уже завалили ее по грудь и уже нечем дышать. И вот уже и ничего не видно, кроме черного полиэтилена. Темнота и шуршание. И что-то липкое.
«Плохо кровь спустила, не всю», – промелькнула чужая мысль. Чужая…
– Да какую кровь?! – закричала Вика и проснулась.
Сон выветрился из памяти, как только Виктория, засунув ноги в мягкие тапочки, прошлепала в ванную.
На работу сегодня к двенадцати, так что можно не торопиться. Заварив чай, она положила в тарелку бабулиных сырников и приготовилась не спеша позавтракать в полной тишине. Не получилось.
Громко
