Дарен Тихий, – это и мы так выглядели что ли?
– Я вообще ничего не помню. Только как мы за руки взялись и все, – так же тихо отвечал ему второй, – а потом как Уна меня уже тащила в хижину.
– Что было сказано про дальний двор? – раздался ледяной голос у них за спиной.
Один из нарушителей просто съежился, чувствуя, как по спине пробежали мурашки, второй же подпрыгнул, не сдерживая крика.
– Дарен, мы только хотели…
– Мне без разницы, что вы хотели! – грубо прервал оправдания Дарен. – Вас только двое?
– Да, – неуверенно ответил один из Молодых, – двое.
И без того темные глаза Дарена стали двумя черными безднами, бледное лицо стало совсем белым, а губы сжались в тонкую полоску. Даже полному идиоту стало бы понятно, что такие метаморфозы лица Сильнейшего ничего хорошего не предвещают.
– Я мог бы простить вам ваше любопытство, – тихо сказал Дарен, – но ложь я не прощу ни за что!
Внезапно, его гневный взгляд, сверливший до этого смертельно перепуганных Молодых, переместился на небольшую лежанку дров, которая была ровно в десяти шагах от обрядующих.
– Мне пригласить тебя, Уна, или ты сама догадаешься выйти?
Миниатюрная фигурка тринадцатилетней девчонки показалась из-за лежанки и обреченно побрела к Дарену. Ее светлые длинные волосы трепал сильный ветер, и ей то и дело приходилось откидывать их с лица рукой. Не доходя до Дарена пары шагов она остановилась и зажмурилась, слегка приоткрыв один глаз и втянув голову в плечи, как будто ожидая хорошей оплеухи.
– Спрашивать, чья это была идея я не буду, – все так же тихо сказал Дарен, – итак понятно. Уна, через десять минут я жду тебя в большом зале. Твой экзамен сегодня. Вы же двое идете таскать воду. И будете её таскать еще две недели. Марш!
Удивленные, что отделались так легко, Молодые стремглав помчались за ведрами. Уна же постояла еще несколько мгновений, глядя на обрядующих, и лишь затем направилась в сторону большого зала. Дарен посмотрел ей вслед и неожиданно понял, что ничуть не сердится ни на неё, ни на поддавшихся на её уговори парней. Неужели вид ожидающей удара девчонки-подростка настолько смягчил его гнев? Или он просто становится размякшим стариком? В свои двадцать пять лет. Уголки его губ чуть вздернулись вверх, он представил, насколько абсурдно эта фраза звучала бы там, где про обряды никто не слышал.
"Видимо, получала дома частенько" – отметил про себя Дарен, – "и видимо, было за что".
***
Орм пытался разглядеть хоть что-то сквозь беспросветную пелену снега. Он залеплял все лицо, лез в глаза, стоило приоткрыть их. Ветер срывал одежду, льдинки резали кожу. Орм привык к таким вещам, во время обряда еще и не такое может быть. Главное помнить, что настоящее тело стоит неподвижно где-то там, в физическом мире. То, что он видит и чувствует сейчас – сопротивление Сути – естественная реакция энергии на вмешательство извне. Всего лишь очень правдоподобная галлюцинация. Научиться
