Конец.
Теперь только туда, где бьется обожженный глубинной бомбой колосс, где выбрасывают все новые и новые нити края страшной раны, стараясь стянуть разрыв, залатать разорванное тело кракена, не выпустить ни крошки добычи, что вечно собиралась в пищеварительных пустотах чудовищного моллюска.
Планктон человеческих тел редеет. Сворден безнадежно смотрит вверх на неохватное взглядом кишение, а из бездны величественно всплывают темные глыбы дервалей, предвкушая обильную трапезу.
Но вот пространство пучится новыми взрывами. Кто-то огромным молотом принялся колотить по наковальне, на которой распростерли Свордена. Ужасная боль приносит освобождение – окончательно рвутся нити, тянувшие в бездну. Что-то твердое впивается в спину и выталкивает его наверх – к первому глотку промороженного воздуха…
– Отбросы… Отребье… Всплывает полное дерьмо или выродки от кого даже океан блюет… – недовольное бурчание перемежалось странными хлюпающими ударами, от которых решетка слегка вздрагивала.
– Не бей винтом, – другой голос. – Такова уж наша служба.
– Служба, кехертфлакш! Не нюхал ты еще службы, кехертфлакш!
Сворден пошевелился. На нем что-то лежало – холодное, студенистое. В живот врезались прутья решетки, внизу виднелось море.
Сильный ветер взметал волны чуть ли не до решетки. В бурлящей воде крутились бесформенные останки, в них с трудом узнавались части человеческих тел. Бушующая поверхность то поднималась вверх, и казалось – достаточно просунуть сквозь отверстие руку, чтобы схватить чью-то оторванную ногу или голову, то уходила вниз, обнажая грязно-белые корпуса катамарана.
– Нашей службе тоже не позавидуешь, – сказал миролюбивый. – Особенно сейчас.
Еще один хлюпающий удар.
– Кехертфлакш! Смотри, когда бьешь! Силу девать некуда? – раздраженный. – Всего меня забрызгал!
– Мне показалось еще трепыхается.
– Посадить тебя на раксбугель и пропустить через канифасблок! Выродок!
– Тогда сам бери молоток, а мне слухач отдай, кехертфлакш, – миролюбивый наполнялся обидой.
– Кехертфлакш! – раздраженный поумерил пыл. – Ты же ничего не услышишь.
– Да какая разница. Знай себе – бей по черепушке. Как будто здешние отбросы кому-то понадобятся. Ха! Вон тот вроде шевельнулся.
– Какой?
Сворден напрягся, с трудом перевернулся на спину и спихнул с себя мертвое тело.
– Вон, видишь? Глазами лупает.
Это они обо мне, моргнул Сворден, пытаясь разогнать серую муть.
– Ну-ка, где твой слухач?
– Что? Я по-твоему мертвяка от выродка не отличу? Бей по башке, и все дела. Только смотри, чтобы мозги вон туда летели, а не на меня!
– Отмоешься, – фыркнул миролюбивый. – Вот помнится у нас громила был, так он вообще по
