и нестареющему, сияющему и сильному, сидеть с ней в ее жалкой комнатке и утирать ей сопли, которые к тому же она сама и спровоцировала специально. И мерзко ей стало. В тот момент ей на глаза попался первый аптечный пузырёк: в нем был дешевый простроченный анальгин. Так Лидия подсела на аптекарские снадобья. И не слезает с них по сей день.
Сей день грозил разразиться ливнем с минуты на минуту. Свет изменился: вместо светлой прозрачной, хрупкой серости, похожей на льдинку в ручье или девичьи мечты о счастье, в которое умчалась молодая пара, у неба появился суровый темный оттенок цвета солдатской шинели. Над крышами домов тучи стали сливового цвета.
"Сейчас ливанет, – поняла баба Лида, подняв свои поллица к небу. Тяжелая капля упала на ее пустую глазницу. И с болью лопнул в ее голове, заполняя всё вокруг, растекаясь от затылка и выше, к ушам, к глазам. Спазмы боли сжимали виски, лобная кость трещала и раскалывалась. – Не успела". И дальше дождь рухнул стеной. Настоящий первый весенний ливень, он промочил всё, что могло промокнуть, но это Лиде было уже не важно.
Всё, что ей стало нужно, так это две маленькие желтоватые таблетки за грошовую цену в ближайшей аптеке. И она побежала. Вы когда-нибудь видели, как бегают старухи? Это смешно и ужасно одновременно, унизительно и неприлично. И значит, происходит что-то по-настоящему ужасное. Вопрос жизни и смерти, трагедия чуть меньше вселенской. Для них, по крайней мере.
Мокрым чудовищем влетела Лидия в чистенькую аптеку. Бурая вода стекала из вымокших "прощаек", грязные следы отпечатывались на серых ступеньках. Совсем молоденькая, наверное, новенькая девулька почти закончила вытирать такую же темную лужу на линолеуме у кассы. Как уже достали эти нищие старики. Что эта бабка, что тот дед у окна: одинокие, грязные, мокрые, даже похожи друг на друга. Она в их возрасте, лучше уж покончит с собой, чем будет жить в таком состоянии.
– Анальгина, – выдохнула бабка в окошко аптекарши.
– Нету, – отрезала та. – Закончился. Вон мужчина у окна последний забрал, – фармацевт кивнула в сторону. Лучше бы уж снесла голову с плеч. Но Лидии было так больно, что она готова броситься в ноги к мужчине у окна. «Сынок», – уже приготовилась умолять она. Побелевшим от боли единственным живым глазом, в котором всё плыло и туманилось, она повернулась на свет и не увидела никого.
– Он ушел?– голос старухи дрожал.
– Только что, – через губу отозвалась девица.
Лидия бросилась к двери и выскочила на улицу под осуждающими взглядами аптекарских дамочек.
Далеко бежать ей не пришлось. Он сидел на ступеньках у входа в аптеку. Мокрый, серый продрогший и совершенно седой. Он вертел в руках бумажную пачку с блеклыми буквами и ждал ее. Он – ее ангел. На огромные белые крылья были аккуратно надеты целлофановые пакеты, что раздают бесплатно в супермаркетах под покупки. Дождинки собирались в тонкие струйки и стекали по пластику вниз, за шиворот серого пальто.
