они и были приглашены. Со стороны невесты не осталось никого. И тогда дедушка пообещал своей жене, что в память о ее родных, их дети буду носить фамилию Гольден.
Слово свое он сдержал. Мой паспорт тому свидетель. Впрочем, отчество мне тоже досталось от дедушки. Но это уже совсем другая история.
Бросив взгляд на часы, я неспешно прошлась по комнатам – свидетелям жизни нескольких поколений моей семьи, как бы невзначай поглядывая в окна. Толи блуждание в родных стенах, толи тот факт, что ничего подозрительного на улице я не заметила, прибавило мне оптимизма.
Очередной взгляд на часы. Все в порядке, все по плану.
Быстрый душ, вечерний макияж. Я надела легкий сарафан, придирчиво осмотрела себя в огромное бабушкино зеркало в нарядной оправе. Осталась прическа.
Волосы, будто грива вороного коня, темными тяжелыми кольцами ниспадали на плечи, спускались к талии. Они казались жесткими и непокорными, но были нежны как шелк на ощупь. За месяцы разлуки с родным городом, с лица исчезла привычная петербургская бледность. Кожа стала смуглой, чуть загорелой. Длинные пушистые ресницы прятали насмешливый взгляд. Я искала поддержки в собственном отражении, а время иссекало.
Взяв утюжок для волос, я привычно и сноровисто принялась выпрямлять локоны. Что бы ни было, не может быть иного конца – только победа.
Про особенности старого фонда Петербурга можно рассказывать не часами – днями. Дома, построенные в царское время, выстоявшие войну, перекроенные и перестроенные властями и потоком сменяющих друг друга собственников, таят великое множество неожиданностей, секретов и нюансов. В планировках квартир, в первую очередь.
В этом плане квартира моей семьи на фоне подобных ей, построенных в канун двадцатого столетия, была не слишком примечательна. Перекройки и перепланировки ее не коснулись, сохранился и традиционный для того времени черный вход. Когда-то им пользовалась прислуга предыдущих хозяев. Прабабушка приспособила его под хранение заготовок. Оно и понятно, с учетом толщены стен в полметра, пространство между двумя дверьми вполне походило на просторный шкаф. Прадед смастерил полки по обе стороны и, сколько себя помню, они всегда были заставлены от потолка до пола.
Сейчас же от былого великолепия остался только старый чемодан с инструментами деда. Даже пылинок и то не наблюдалось.
Присев на корточки, я пошарила рукой по стене между двух нижних полок. Без всякого труда нащупала небольшой крючок и ключ на нем. Убрав последний в карман, приоткрыла дверь черного входа. Прислушалась настороженно.
Тишина. Оно и понятно, черной лестницей практически не пользовались. Оттого должно быть здесь так прекрасно сохранилась метлахская плитка, которой были устланы полы на всех лестничных пролетах этажей. И все же передвигалась я с изрядной опаской – закон подлости никто не отменял.
Спустившись на этаж ниже, я быстро открыла дверь только что найденным
