но больше всех ликовал Борис: наконец-то, они избавились от неусыпного надзора Людоедовны. Кроме того, уходя в армию, он втайне надеялся, что отдельное жильё поможет матери найти мужа и наладить свою личную жизнь. Поэтому же, когда отслужил и поступил в академию, обитал в общежитии или у своих постоянно меняющихся дам. Но и в новой, отдельной квартире на Русаковской набережной, Людмила Михайловна продолжала жить одна, хотя у неё было много поклонников, переходящих в любовники, но никого долго в своей квартире и в своей жизни она не задерживала… Если б не регулярные сердечные приступы, она бы всё ещё продолжала тащить на себе весь репертуар театра. Но после того, как прямо на сцене, аристократ Эдвин вместе с санитаром «Скорой помощи» уложили её на носилки, она ушла на пенсию, отказалась от главных ролей – участвовала только в эпизодах.
Из маминого дневника.
«… Я так часто врала о своём возрасте, что уже сама забыла, сколько мне лет. Боюсь отрывать листок календаря мне кажется, будто я отрываю день своей жизни. Поэтому, недавно провела декаду борьбы за бережное отношение к себе. Призналась себе в любви и ответила себе взаимностью. Затем подошла к зеркалу, висящему на стене, и стала себя рассматривать, долго рассматривала – разозлилась и плюнула в него: я всё равно лучше!.. Подумаешь, морщинки и синяки! Если бы не я, какое б у меня было здоровье! (Кажется, до меня это сказал граф де Мирабо).
Бабий угодник Горский, недавно утешал меня: «Женщины не стареют – они набираются мудрости и опыта. Ты ещё – настоящая секс-бомба!»… Да, я ещё секс-бомба, но уже замедленного действия.
Но мудрости я, действительно, набралась: убрала зеркало со стены, чтоб не огорчало»…
Когда он заскочил к маме, чтобы, как всегда, оставить какие-то продукты, купленные в магазине, в комнате был дикий беспорядок: скатанный ковёр, сдвинутые стулья, тарелки на столе, подушки, упавшие с дивана… Людмила Михайловна, закутавшись в оренбургский платок, сидела в кресле и читала журнал. Увидев сына, счастливо улыбнулась, отбросила чтиво и поднялась ему навстречу.
– Сиди, сиди! – он вернул её в кресло, обнял, поцеловал, затем удивлённо спросил. – Что у тебя творится? К тебе нагрянул ОМОН?
– Вчера я пригласила гостей: отмечала свой день рождения…
– Ой, какая же я сволочь – ведь вчера было 19 июля!.. Я забыл!.. Прости, мама, прости…
– Не рви на себе волосы: я тебе давно всё простила, авансом… Просто была полукруглая дата – шестьдесят пять. Пришли даже мои сослуживицы из театра, и с плохо скрываемым удивлением, что я ещё жива, поздравили меня с днём рождения… Я бы не отмечала. но вчера был ещё один мой праздник, причём, самый любимый: день развода с твоим отцом.
– А чего посуда не вымыта?
– Утром дали горячую воду, но забыли её нагреть.
– Что-нибудь вкусненькое осталось?
– Только яичный ликёр – можем поджарить из него яичницу…
– Я тут
