молчали всю дорогу.
Малышка, видимо, почувствовав, что сердце мое перестало так колотиться и мы в безопасности, стала плакать, напоминая о том, что, раз уж все нормально, ее следует покормить.
Я приспустила воротник платья и дала ей грудь, в которую она жадно вцепилась, кажется, едва успевая дышать.
– Голодная, – улыбнулась красивая женщина.
– Да. Она почти не ела со вчерашнего дня, – ответила я, кажется, слишком развернуто и тут же об этом пожалела. Но зря, потому что она только посмотрела на меня и ничего не спросила.
– Меня зовут Динара, – будто все происходящее совершенно привычно для нее, представилась красивая женщина.
– А я… я Наташа, – будто отпуская что-то тяжелое, сказала я и мягко, мечтательно улыбнулась.
Конечно, никакой Наташей я не была. Меня звали Маржана. Я родилась и выросла высоко в горах, а мой хороший русский – заслуга мамы – учительницы. Она всю жизнь до замужества жила в городе, как и вся ее семья.
А имя Наташа я присвоила себе после того как в 9-м классе прочитала «Войну и мир» и просто влюбилась в образ Наташи Ростовой. Я часто представляла себе, что я такая же звонкая, сильная, смелая, такая же любимица папы…
В новой жизни я обязательно стану именно такой… обещаю тебе, доченька, обещаю себе…
Динара снисходительно улыбнулась.
А потом тяжело вздохнула, будто говоря мне: «Я все уже поняла». Мне стало стыдно, и я отвернулась и сделала вид, что разглядываю горы, которые остаются позади.
Но слезы предательски душили, а потом вдруг вырвались наружу.
– Расскажи, если тебе станет легче.
Кажется, только сейчас я поняла, что сделала. Страх, боль, ненависть и безнадежность разом обрушились на меня, и я зарыдала. Как ни старалась, делать это совсем без всхлипывания не получалось.
Динара молчала.
Спустя минут десять машина остановилась. Динара вышла из машины и направилась в сторону магазина.
Мне снова стало стыдно. Я решила, что ее смутило происходящее, и стала ругать себя за то, что взвалила на нее свой груз.
Погруженная в мысли о собственной беспомощности, я не заметила, как Динара вышла.
Дверь открылась, и я вздрогнула от страха.
– Свои! Не бойся, – улыбаясь, успокоила Динара. В руках у нее были пакеты. Из одного она вытащила тапочки. Такие синие, резиновые, которые обычно носят в селах во дворе.
– Извини. Ничего другого не было, – действительно искренне сожалея, проговорила она и сложила тапочки на землю, из другого пакета вытаскивая бутылки с водой.
– Так, давай-ка маленькую мне, а сама вымой ноги, в аптечке есть перекись и пластыри.
– Не надо было, – тихо пробубнила я. Хотя, конечно, надо было.
Динара молча нагнулась и взяла у меня из рук дочку.
– Слушай, ее же поменять надо.
Я совсем не подумала об этом. Идиотка! Горе-мамаша! Правильно говорил мой муж.
– Я взяла подгузники. Сейчас все сделаю.
Пока
