глаз, те же лохматые брови и вислые усы. Лишь поседел больше, а пузо еще сильнее нависло над низко повязанным передником. Несмотря на поздний час, сонным и усталым привальщик не выглядел. Он оценивающе оглядел гостей и, видимо, остался доволен, так густо от него потянуло патокой, липкой, вязкой, приторно-сладкой. Трудно было понять, узнал ли толстяк Олафа, но тот на это и не рассчитывал.
– Добрый вечер! Я – привальщик Смут. Чем могу быть полезен добрым господам?
– Нам нужны горячий ужин и ночлег на одну ночь.
– Можно устроить. У меня как раз имеются свободные комнаты, – хозяин распахнул дверь шире, пропуская молодых людей в просторную трапезную, где стройными рядами вдоль стен стояли столы и скамейки.
В дальнем углу за столом дремал, положив голову на руки, какой-то пожилой мужичок, по виду ремесленник, в поношенной, но добротной и чистой одежде. Напротив него с аппетитом хлебал похлёбку дюжий малый в мерцающем всеми цветами радуги плаще мага. С третьим гостем, привлекательным светловолосым молодым человеком, скучавшим у окна в компании с тэссерой, Олаф был давно знаком и обменялся с ним быстрым взглядом. Не хотелось бы, чтобы кто-то лез сейчас с ненужными расспросами и досадным вниманием, даже если этот кто-то – некогда прошёл с тобой часть пути.
– Прошу, присаживайтесь, – радушно пригласил хозяин, и нарочито обмахнул ближайший стол полотенцем. – На ужин жаркое, пирог с сытихой и требушка жареная. Есть супец из речной рыбешки, сама она костлявая, но навар больно хорош. Могу принести, что скажете, или все разом? Пить будете пиво, воловок, чай? С заморскими винами нынче вышла неприятность: рухнула в подвале лестница, все бутыли побила, – он говорил суетливо и подобострастно, не давая вставить ни слова.
– Принесите всего понемногу, – особо не затруднился с выбором Олаф. – Из напитков – лучше чай.
Привальщик сорвался с места со скоростью, которую едва ли можно было ожидать от человека его комплекции, и скрылся за загородкой, видимо, пошёл на кухню за расхваленными яствами.
Летта осторожно присела на край скамьи и расстегнула плащ. Юноша опустил поклажу на пол, а сам остался стоять, опираясь кулаками на стол, будто выжидая чего-то. Обстановка казалась вполне мирной, всё располагало к отдыху, по крайней мере, на первый взгляд. И все же ноздри молодого человека трепетали от въедливого смрада чужого отчаяния и страха. Некто, источающий эти эмоции, находился в доме. Хотя точно не в трапезной. Больной постоялец пах бы иначе. Некто, погрязший в бытовых проблемах – тоже. Одно можно было сказать точно – он уже потерял всякую надежду на благополучный исход.
Олаф едва дождался, пока вернётся хозяин, чтобы задать вертящийся на языке вопрос:
– Негусто с гостями?
Смут, расставляющий посуду, пожал плечами и обиженно буркнул в усы:
– Как обычно в этих местах. Все здесь, – потом спросил внятнее, пристально взглянув на Летту. – Стелить
