p>
– Нет, не могу. Ты опоздаешь, да к тому же, – я посмотрела на дверь, – в любую минуту может заявиться Дэн.
Сосед Джоша, наделенный нюхом дурашливого лабрадора, так и норовящего сунуть нос под юбку, вечно вваливался в квартиру в самый неподходящий момент. Моя подруга Конни, к примеру, вела себя намного дипломатичнее, а точнее, была лучше воспитана.
Отпустив меня, Джош взял со стола миску с хлопьями и, привалившись к стене, стал лениво жевать, как будто никуда не спешил.
– До скорого, – подмигнул он мне.
Подхватив сумку с ноутбуком, я прикрыла за собой дверь его квартиры (замечу, куда более приличной, чем моя) и понеслась к метро, мысленно перебирая все, что мне предстояло сделать за день.
Два года я без проблем добиралась до работы (не считая толкучки, духоты, запаха пота и вечного чувства страха, что поезд опоздает), а именно сегодня проехала нужную остановку. Впервые в жизни. Первый подобный прокол – где бы это записать? В Лондоне нельзя расслабляться, здесь приходится постоянно быть начеку. Вечно что-то проверяешь: электронную почту, эсэмэски, соцсети. А я, надо же, вдруг глубоко задумалась: посмотрела через плечо соседа, взгляд упал на статью о каком-то новом образе жизни. Хюгге…[1] Ерунда какая-то, полная чушь, подумала я. Буквально на днях Конни тоже толковала мне об этом хюгге, размахивая какой-то книжицей и расставляя по комнате зажженные свечи, стараясь придать уют нашей унылой квартирке. Я мысленно доказывала ей, что пара свечей не исправят скверный вкус нашего домохозяина, но тут двери вагона закрылись… и моя Оксфорд-серкус осталась позади.
Впрочем, хотя и пришлось выходить на следующей остановке и ехать обратно, на работу я не опоздала (почти) – всего лишь появилась чуть позже обычного. Обычно я прихожу очень рано, демонстрируя преданность делу и серьезное отношение к трудовым обязанностям. Причем меня это не напрягает и я не стараюсь выслужиться перед начальством. Ну, может быть, самую малость. Я правда хожу на работу с радостью. Фу, звучит ужасно – вы решите, что я трудоголичка-подлиза. Но это совсем не так. Я руковожу отделом по связям с общественностью в одном из лучших лондонских PR-агентств. И когда говорю, что люблю свое дело, не вру (почти). Офисные разборки и подсиживание мне совсем не по душе, да и зарплата далека от идеала. Но есть надежда на скорые перемены: меня обещали повысить. И тогда я стала бы зарабатывать больше и, возможно, смогла бы позволить себе переезд в местечко поприличнее, где в гостиной стены не украшены мерзкой плесенью.
Итак, несмотря на случай в метро, мне даже хватило времени на то, чтобы позволить себе чашечку латте, да еще и с карамельным ликером. Только тогда, стоя в очереди, я заметила эсэмэску от своей начальницы Меган, которая просила меня первым делом, как приду, забежать к ней.
Но я лишь головой покачала и, улыбаясь, сунула мобильник в сумку. Заскочить к Меган я уже никак не успевала. Раз в две недели, по утрам в пятницу, сотрудники агентства – все пятьдесят пять человек – собирались утром в конференц-зале на пятиминутку, где нам сообщали об успехах и достижениях, а также о новых назначениях и других новостях. Две недели назад, после блестящего («ты большая молодец, ты просто супер!») завершения одного проекта, я подала заявку на повышение в должности. У меня имелись основания надеяться – нет, я была абсолютно уверена! – что вакантная должность руководителя сектора достанется именно мне. Меган сама мне на это намекала.
В предвкушении хороших новостей я с трудом сдерживалась, чтобы не бежать по лестнице вприпрыжку, и поднялась маленькими аккуратными шажками, как серьезный профессионал. Этого требовало и строгое облегающее черное платье, в котором, по мнению Конни, я выглядела как Хиллари Клинтон на похоронах.
В конференц-зале я опустилась на так называемый эргономичный стул, с которым мое тело категорически отказывалось дружить. Подразумевалось, что изогнутый в форме волны лимонно-желтый пластик должен исправлять осанку, помогая сидеть в правильной позе. Но моя спина ясно давала понять, что больше любит сидеть неправильно.
Пытаясь пристроиться поудобнее, я наблюдала, как помещение постепенно заполняется людьми. Наш конференц-зал недавно заново декорировали, и теперь он выглядел мегаэкологично: примерно три квадратных метра на одной из стен были в живых растениях. Лично у меня зеленая стена вызывала мысли о кусачих насекомых и прочих букашках. Но по мысли создателей, она, видимо, должна была снабжать зал свежим кислородом (бывает ли, интересно, спертый кислород?) и тем самым помогать творчески мыслить. Кроме того, в зале появился небольшой медитативный водопад, призванный умиротворять и настраивать на глубокомысленные раздумья (хотя я обнаружила, что журчание водопада сразу заставляет меня хотеть в туалет и больше ни о чем не думать).
И все же, несмотря на претенциозность декора, я каждый раз вхожу в конференц-зал с удовольствием. Я добилась успеха. Я работаю в «Мэшин Эдженси» – одной из ведущих лондонских компаний по связям с общественностью.
Хюгге – понятие, возникшее в скандинавских странах, обозначающее чувство уюта и комфортного общения с ощущениями благополучия и удовлетворенности.
