Через несколько дней я уже был в ее кабинете в здании на Чистых прудах.
Монолог Волчек о Ефремове, он назывался «Песня о настоящем Олеге», увидел свет. Волчек материал понравился. При следующей встрече она улыбнулась мне и сказала: «Ты принят в семью. Обращайся, когда будет нужно».
Я не стал скромничать и довольно часто бывал в «Современнике». А как-то даже попал в квартиру Волчек на Поварской. В тот день хоронили великого оператора Павла Лебешева, так вот совпадало, что и знакомство с сыном Галины Борисовны режиссером Денисом Евстигнеевым состоялось в столь печальный день.
О чем говорили в тот вечер, писать не стану – все было очень лично. Да и без пересказов историй, звучавших на Поварской, есть, о чем написать.
Галина Волчек – настоящий клад для журналиста. Каждый раз она настолько ярко говорит, сопровождая свои слова примерами из жизни, что обращаться к Галине Борисовне с вопросами для меня всегда было подарком судьбы.
Мы встречались несколько раз. О некоторых из наших бесед мне хотелось бы вспомнить. Тем более что саму Волчек вспоминать я просил часто. Поначалу она от экскурсов в прошлое пыталась отказываться, но потом все равно начинала говорить, увлекалась, и в итоге следовал очередной непридуманный сюжет, достойный, может быть, и художественной книги.
– Я не люблю вспоминать. Всегда говорю, что вспоминать – не активный глагол. Самое яркое… Знаете, всю свою жизнь я бегу. Не важно, что порой не хватает физических сил на вечерние тусовки или приемы гостей. Сижу одна, уткнувшись в «ящик», и смотрю только «Новости», чтобы извлечь из всего этого что-то свое. Образно говоря, даже сидя, я все равно бегу. И часто памятью окунаюсь в прошлое для того, чтобы соотнести то, что было, с тем, что сейчас.
У нас внутри всегда работает «счетчик». Режиссерский или актерский – не важно. Он работает в самые невероятные минуты твоего существования. Я, например, плохо помню годы, фиксируя в памяти лишь события и людей. И все в своей жизни отсчитываю от года рождения сына. Если у меня спрашивают, когда я поставила тот или иной спектакль, я всегда начинаю вспоминать так: если Денис родился в 1961-м, то постановка была тогда-то и тогда-то.
Я ведь родила достаточно тяжело. И день, когда мне впервые принесли Дениса, помню по кадрам. В кино ведь как показывают этот момент: открывается дверь, и медсестра говорит: «Сейчас вам принесут вашего ребенка». Следующий кадр – счастливое лицо матери. А что было у меня? После слов медсестры я кинулась – это было на уровне импульса – к тумбочке и принялась искать расческу. Знала, что дети в первые дни своей жизни ничего не видят. Но все равно не могла позволить, чтобы мой сын впервые увидел меня с растрепанными волосами.
Вся жизнь идет под руководством этого «счетчика». Однажды у меня было большое горе: развод с Евстигнеевым. Мы тогда с ним жили в небольшой двухкомнатной квартире. Это было наше второе жилье, благоустройство которого целиком было на Жене. Мы так с ним договорились: я ездила с концертами типа «Добрый вечер, здравствуйте», получая за выступления, кажется,
