приятнее, чем снаружи. Не броский и не кичливый, да и внутреннее убранство не оставляло впечатления, будто все вокруг принарядили исключительно для того, чтобы поразить посетителей. Пока я вышагивал следом за Карлой, которая повсюду высматривала свою подругу Нею, я имел прекрасную возможность поглазеть по сторонам и, естественно, будучи истым сыщиком, не преминул воспользоваться ею. На первом этаже старинного четырехэтажного особняка располагались приемная, главная контора и несколько кабинетов поменьше. Этажом выше тянулся длинный коридор с серым ковром на полу, двери из коридора вели в комнаты для занятий танцами. Еще выше размещалось фехтовальное отделение с двумя залами, но не очень просторными, из которых один был побольше, а другой – поменьше, а также душевые и раздевалки. На последнем этаже располагалась квартира Милтана и его жены. Впрочем, их комнаты мне не показали. Нею удалось обнаружить в женской раздевалке. Карла извлекла ее оттуда в коридор, представила нас друг другу, и мы обменялись рукопожатием. Нея Тормич спросила:
– Вы можете, мистер Гудвин, хоть как-то помочь мне в этой кошмарной истории? Вам удастся пресечь ужасную ложь этого человека? Правда? Вы обязательно должны это сделать! Я так надеялась, что Ниро Вулф… мой отец…
Говорила она словно мурлыча, но все же ее произношение было лучше, чем у Карлы. Слава богу, она ничем не напоминала Ниро Вулфа, в противном случае ее нужно было бы выставлять в балагане. Впрочем, неудивительно – хе-хе! – он же ее только удочерил. У нее, как и у Карлы, были черные глаза и очень стройная фигурка, ну разве что на какой-нибудь дюйм полнее, чем требовалось, однако ее подбородок, да и все лицо смотрелось как картинка. Тем не менее общее впечатление я бы выразил так: «подойди ко мне» и «не тронь меня», причем все одновременно. Поскольку я довольно долго общался с ее отцом, то, наверное, и уделил девушке при первом беглом осмотре куда больше внимания, чем любой другой особе женского пола. С первого взгляда у меня сложилось мнение, что она умна и привлекательна, но с окончательным приговором я решил повременить, пока не узнаю ее получше. Она заметила, что я рассматриваю ее одеяние – некую зеленую хламиду, перехваченную спереди поясом, выглядывающую из-под нее белую холщовую блузку, рейтузы, белые гетры и гимнастические туфли.
– Я как раз давала урок, – сказала она. – По просьбе Милтана. Он не хочет скандала. Да и никто не хочет, кроме этого дуралея Дрисколла. Надо же, какой лгун! У меня на родине знали бы, что с ним делать. Карла сказала, что ему… что отец уже знает про меня, да и вы, наверное, тоже. Только я не хочу лишней огласки. А почему отец сам не приехал?
– Ниро Вулф? О, это тяжелый случай. Почти клинический. Он вообще никогда не вылезает из дому, кто бы его ни просил.
– Но я все-таки его приемная дочь.
– Да, я это понял. Но заметьте, вы в Нью-Йорке уже несколько месяцев, а найти адрес вашего папочки в телефонном справочнике совсем не трудно.
– Но он же меня бросил. Меня всю жизнь учили его ненавидеть. Мне совершенно не хотелось…
– Пока вы не попали в беду. Кажется, вам было три года, когда вы
