из реанимации. Скоро выпишут?
– Не знаю. – Меня тяготил этот разговор с незнакомым человеком, хотелось быстрее отделаться от него.
– Мы со Стёпкой собираемся к тебе в больницу. Что-нибудь привезти?
Вот тут я разволновалась до потных ладошек. Подскочив с постели и забегав взад-вперёд по узкому пространству между койками, я стала уверять «мужа», что ни в чём не нуждаюсь, что у меня постельный режим, который нельзя нарушать, приезжать не надо.
– Как же я не приеду? – удивился тот.
– Нет-нет, не сегодня, в другой раз.
Он запнулся, обескураженный отказом, скомканно попрощался и сбросил звонок.
Я перевела дух. Как бы сейчас не посыпались звонки от родни и подруг! Отключила телефон и сунула в тумбочку.
– Извини…
– Что?
– Мила, извини, дело это не моё, конечно… но здесь разрешены посещения. Почему ты не позволила мужу приехать? Это ведь муж звонил, да? – Марина уложила куклу на подушку и внимательно наблюдала за мной.
Я промолчала, разглядывая свои ногти.
– Вы поссорились?
– Нет, мы не ссорились… Это не мой муж, – невольно сорвалось с языка.
И я ей всё рассказала… И про магазин, про ребёнка на пешеходном переходе, про реанимацию и чужое тело. Как-то само собой получилось. Ведь не собиралась, а расчувствовалась, расплакалась и выложила всё.
Марина молча протянула мне бумажную салфетку.
– Ты мне не веришь, понимаю, это звучит как выдумка.
– Какой тебе резон обманывать? Верю… ты ведь тоже не сомневаешься, что Соня – живой ребёнок? – Марина испытывающе посмотрела мне в лицо.
Я стойко выдержала взгляд и ответила, что не сомневаюсь. И даже на мгновенье, глянув на куклу не своим, а её взглядом, увидела гукающего и улыбающегося младенца, сучившего ножками в ползунках.
Телефон вновь запищал.
– Её мать звонит!
– Сними трубку, – прошептала Марина, – если не ответишь – она разволнуется и примчится сюда, чего доброго.
Мне ничего не оставалось, как глубоко вдохнуть и принять вызов.
– Алло.
– Милочка! Слава богу, ты жива! – запричитал женский голос. – Как ты себя чувствуешь? Мы так волновались!
– Уже всё хорошо, мам, со мной всё в порядке, – пробормотала я, сделав над собой усилие. Странно было называть мамой женщину-ровесницу.
– Как же ты так неосторожно! Я ведь много раз говорила: держи Стёпу за руку на переходе, ведь знаешь, какой он нервный и своевольный, – всхлипнула она. – Сейчас мы приедем, знаю, как ты соскучилась. Котлеток твоих любимых нажарила, бутербродиков сделала… Приедем, тогда и поговорим. Целую! – выпалила она и отключилась.
Забиться бы куда-нибудь в кладовку и там пересидеть визит её родственников. А ещё лучше – уснуть и не просыпаться, пока не вернусь в своё тело.
– Ну? Что там? – нетерпеливо
