поинтересовалась Александра.
Она, как и Ян, видела, что Валентину Бочкову тяжело находиться рядом с трупом Алены. Он был опасно бледен, дрожал, его шатало. В таком состоянии в обморок грохнуться – вопрос пары секунд, да и разговор толковым не будет. Никто так не реагирует на смерть простой квартирантки, поэтому нынешнее состояние Бочкова можно было считать началом его признания.
– Я не знаю, – растерялся Валентин. – Уходить мне нельзя, мне сказали…
– А никто и не просит вас уходить. Более того, никто не разрешит вам уйти. Просто я полагаю, что этот дом вы знаете лучше, чем мы. Где здесь можно поговорить?
– Ну… В моей квартире…
– Нет, – покачал головой Ян. – В квартиру лишний раз лучше не соваться.
– Давайте просто поднимемся повыше, – предложила Александра. – Наши всю лестницу перекрыли, никто не помешает.
– Ладно, как вариант.
Тело Алены оставалось на пятом этаже, и пока никто не собирался забирать его оттуда. Место преступления было слишком необычным, с ним предстояло повозиться. На шестом и седьмом этажах тоже хватало экспертов, они изучали возможный маршрут погибшей. Этот участок близнецам и Бочкову пришлось миновать быстро, на лестнице и так стало слишком тесно.
А вот на девятом этаже было относительно спокойно. Двери, ведущие на лестницу, заперли, чтобы сюда не совались не в меру любопытные жители дома с вездесущими мобильными камерами. Наверх доносились отзвуки голосов, однако это было несравнимо с тем шумом, который творился внизу.
– Рассказывайте, – велел Ян.
– Я попросил вашего брата посодействовать… Он адвокат, я был уверен, что ему знакомы хорошие следователи, которые не будут рубить с плеча и разберутся во всем…
– Мимо, – констатировала Александра. – Простите?..
– Не та тема. Мы и сами знаем, что вас связывает с Павлом. Нам куда интереснее, что вас связывает с этим делом.
– Я – хозяин квартиры, в которой жила Алена, – напомнил Валентин, нервно промокая лоб платком. – Как только ее… опознали… мне сразу позвонили и сказали, что нужно приехать…
– Снова мимо.
– Теперь-то что не так?!
Это был ловкий ход со стороны Александры. Пока Бочков дрожал тут, изображая новорожденного мышонка, говорить с ним было бессмысленно. Однако теперь он почувствовал раздражение, вырвавшее его из кокона шока. Значит, говорить он сможет больше и лучше.
Ян уже не первый раз отмечал, что работать с сестрой ему гораздо приятнее, чем одному. И если не думать о том, что все могло пойти именно так четырнадцать лет назад, будет вообще прекрасно.
– Вы связались с Павлом, потому что хотите справедливости, – указал Ян. – Но о какой справедливости может идти речь, если вы даже перед следователями, которых прислал он, юлить пытаетесь?
– Он сказал, что будет один
