1921 году его подопечный М. Минский напишет воспоминания «Драма на Лене», вошедшие в сборник «В Якутской неволе».
И, завершая краткое знакомство с якутским деятелем, укажем еще, что в смутное революционное время ему довелось сотрудничать с А.В. Колчаком, когда Верховный правитель занял Сибирь. Причем Никифоров познакомился с Александром Васильевичем лично в период его трехкратного пребывания в Якутии еще до революции. В июле того же года Василий Васильевич участвует в созванном Колчаком Государственном экономическом совещании. Известно, что в записке на имя Колчака он просил «подтвердить, что будет созвано Учредительное собрание и будет соблюдаться закономерность управления, что Совет Министров будет органом, внутренне солидарным с определенной демократической программой, что Государственное совещание будет преобразовано в орган, ведущий всю законодательную работу, с правом контроля и запросом министров».
Когда же 15 декабря 1919 г. в Якутске была установлена советская власть, приказом военно-революционного штаба В.В. Никифоров был арестован и выслан в Иркутскую область, где ему несказанно повезло: старый большевик, сделавшийся чекистом и комиссаром, Самуил Гдальевич Чудновский его амнистировал за прежние заслуги перед партией. По его рекомендации Никифоров был направлен на работу в Якутский подотдел Сибирского отдела Народного комиссариата национальностей в Новосибирске (Сибнац).
Однако в сентябре 1927 года Никифорова арестовали и 21 августа 1928 года особым совещанием Коллегии ОГПУ приговорили к высшей мере наказания с заменой заключением в концлагерь сроком на 10 лет. Пора, когда ссыльные писали прошения на высочайшее имя с указанием «о тяготах «навязываемого надзора» за политическими ссыльными» и просьбой не ссылать заключенных в Якутию, прошла, навсегда канув в Лету истории.
Но и закомплексованный коротышка, сынок бедного еврейского сапожника из Киева Шмуль Чудновский, возжелавший без суда и следствия убивать несчастных сибиряков, сам попал под сталинский молох в 1937-м. В 1939 году бывшего председателя Иркутской губернской ЧК Чудновского, который, согласно указанию Ульянова-Бланка, в 1920 году руководил расстрелом великого русского адмирала А.В. Колчака, покарала справедливая большевистская пуля сотоварищей. Его подельник Борис Блатлиндер успел исправить документы и, став украинцем Иваном Бурсаком, благополучно избежал кары, написав в начале 70-х годов книгу воспоминаний о казни Колчака. Несмотря на множество нестыковок, единая версия о гибели адмирала так и осталась в истории. (О причастности Г.И. Бокия к исчезновению Колчака с места расстрела и о взаимоотношениях этих двух выдающихся личностей см. неоднозначную книгу Олега Грейга «Подлинная судьба адмирала Колчака».)
Но вернемся к человеку, чей голос был подчас решающим в судьбах революционеров типа Чудновского или кровавых палачей рангом повыше, скажем, того же Лейбы Бронштейна (псевдоним Троцкий). Не зря А.С. Зарудный получил
