его любимую марку, а папирос теперь вообще не купишь. Два-три раза пробовал другие марки – но так и не смог привыкнуть.
Сегодня Мартин Бек одевался особенно тщательно. Повязывая галстук, он безучастно разглядывал модели на полке над кроватью. Три корабля, два совсем готовые, один собран наполовину. Увлечение началось лет восемь назад, но с того апрельского дня прошлого года он ни разу не прикасался к моделям.
С тех пор они успели основательно запылиться.
Дочь много раз вызывалась протереть корабли, но он упросил ее не трогать их.
Половина восьмого, понедельник, 3 июля 1972 года.
Не простой день, особенный.
Сегодня он вновь приступает к работе.
Ведь он по-прежнему полицейский, точнее, комиссар государственной комиссии по расследованию убийств.
Мартин Бек надел пиджак и сунул газету в карман, с тем чтобы прочесть ее в метро. Еще одна частица привычного распорядка, к которому предстоит вернуться.
Идя вдоль Шеппсбрун под яркими лучами солнца, он вдыхал отравленный воздух. И чувствовал себя обессилевшим стариком.
Внешне это никак не выражалось. Напротив, он выглядел бодрым, сильным, двигался быстро и ловко. Высокий загорелый мужчина, энергичная челюсть, широкий лоб, спокойные серо-голубые глаза.
Мартину Беку исполнилось сорок девять. До пятидесятого дня рождения оставалось немного, но большинство считали, что он выглядит моложе.
4
Кабинет в здании на Вестберга-алле красноречиво свидетельствовал, что кто-то другой долго исполнял обязанности руководителя комиссии по расследованию убийств.
Конечно, кабинет был тщательно убран, и чья-то заботливая рука даже поставила на письменном столе вазу с васильками и ромашками, и все-таки давали себя знать отсутствие педантизма и явная склонность к милому беспорядку.
Особенно в ящиках письменного стола.
Вне всякого сомнения, кто-то совсем недавно извлек из них кучу предметов, но кое-что осталось. Например, квитанции за такси, старые билеты в кино, исписанные шариковые ручки, коробочки из-под пилюль. На канцелярских подносиках – цепочки из скрепок, круглые резинки, куски сахара, пакетики с заваркой… Две косметические салфетки, пачка бумажных носовых платков, три пустые гильзы, сломанные часы марки «Экзакта»…[10] Не говоря уже о многочисленных клочках бумаги с различными записями, сделанными крупным, четким почерком.
Мартин Бек уже обошел другие кабинеты, поздоровался с коллегами. Большинство были старые знакомые, но он увидел и немало новых лиц.
Теперь он сидел за письменным столом, изучая ручные часы. Они годились только в утиль, стекло запотело изнутри, а в корпусе, если встряхнуть, гремело так, словно весь механизм рассыпался.
В дверь постучали, и вошел Леннарт Кольберг.
– Привет, – сказал он. – Добро пожаловать.
– Спасибо.
Такой марки не существует. С пометой Exaсta (
