в ванне с сигаретой в зубах – так проводят время в раю праведники.
После горячей ванны, полной пены, контрастный душ, а потом огромная кружка горячего черного кофе – и плевать на бессонницу. Для чего-то ведь создан фенобарбитал. А раз так, тогда крепкий горький кофе – это нектар, амброзия и все остальные прелести.
Ольга, проходя мимо детской, остановилась у закрытой двери. Уже месяц она не могла найти в себе силы зайти туда.
Сердце ее гулко стучало в груди, гоня к горлу тугой комок застывшего горя.
Рука сама потянулась к ручке и с силой толкнула.
Залитая электрическим светом, сияющая комната. И запах хвои. Ольга со стучащим сердцем захлопнула на себя дверь, выбежала на балкон и зажала лицо ладонями.
Там сыпал снег. Было тихо, как под ватным одеялом. Ольга стояла в своем зимнем халате, и снег падал на полотенце, закутавшее ее голову тюрбаном.
Зима успокаивает быстро. Она усыпляет горе и радость одинаково и безразлично. Живая плоть берет свое. Наконец замерзнув, Ольга вернулась, проходя мимо телевизора, взяла с тумбочки пульт и, усевшись с ногами на диван, нажала кнопку включения.
Главное, чтобы в квартире что-нибудь шумело. Должны раздаваться звуки, голоса, музыка, все равно.
Ольга поднялась, сварила себе кофе, густой и горький, выпила, сидя в кресле. Потом легла на диван. Встала, сварила себе кофе снова, медленно выпила долгими глотками, сидя с ногами на диване и укутавшись пледом. Потом приняла для верности две таблетки фенобарбитала. И стала шагать через все каналы подряд.
МузТВ, Кинохит, ТВ-новинки и просто кино. Звук человеческих голосов создавал иллюзию общества живых людей. Ольга согласна была на все, лишь бы не оставаться сейчас одной. Только не одна, только не сейчас. Ольга почти засыпала, но вздрагивала и просыпалась снова. Глаза её вновь затуманивались.
Проснулась она при свете торшера. Телевизор все еще работал, на плазменной поверхности его экрана плясали разноцветные тени. Пульт был зажат в её руке. Переключив телевизор на время, она узнала, что ночь уже наполовину прошла. Приятная новость.
Ольга поднялась, сходила в туалет, там взяла из пепельницы с полки забычкованный окурок, спички и затянулась пару раз, сидя на унитазе, как делала это когда-то в студенческие нищие годы. Потушив дотлевший до фильтра бычок, она вернулась на диван, устроилась там удобнее, пробежалась по каналам, выключила телевизор, устав от него, и разбитая, поплелась в спальню.
Но в постели сон бежал от нее. Стараясь не шевелиться, она думала о приятном: о льющихся струях воды, о морской волне, о бегущем ручье. Ничего не помогало.
Задремав, видела она колеса мчащихся машин, смятый бампер и изуродованный ствол березы.
Проснулась она задолго до будильника, встала разбитая, доплелась до ванны и открыла воду. Пока та набиралась, Ольга закурила и пошла варить себе кофе.
В ванне, лежа в приятной чистой воде, она задремала и проснулась словно
