в душе резко что-то щелкнуло. Я, потупив взгляд, опустил голову.
– Я собрал вещи и готов выехать сегодня же, – выпалил резко я.
– Ну что ж, вот и славно, я уже написал тебе грамоту, отдашь её начальнику гарнизона, он мой старый приятель, присмотрит за тобой, – сказал так же строго отец. Он подошёл к столу, за которым сидел, взял с него лист, свернул в трубочку, обвязал холщовой тесемкой, взял со стола печать и кусочек воска, как мне показалось, прилепил его и поставил печать.
– На, держи, Рафаэль. Надеюсь, мне больше не будет так стыдно за тебя, – с иронией в голосе сказал он.
В глазах у меня потемнело, а пальцы сжались в кулак, я, глубоко вздохнув, разжал пальцы и открыл глаза, мне этот прием всегда помогал, когда накатывал приступ ярости. Я взял свиток и направился к выходу, на ходу спросив небрежным тоном:
– Когда отправляться?
– После обеда будь готов, отряд наемников и прочих уже готов, – ответил он так же небрежно.
Я вышел из кабинета и направился к винтовой лестнице, в голове крутились слова отца. Я никак не мог успокоиться, значит, отец любит старшего брата больше, чем меня, я для него всего лишь обуза, одни проблемы, теперь он вздохнет спокойно, меня отправил подальше от дома, да ещё и неизвестно, выживу ли я там. Расклад меня не очень радовал. Да и помолвка эта, скорее всего, нужна для того, чтобы от меня избавиться. Меня распирало от злости. Непутёвый сын. Угораздило же меня так вляпаться. Я не заметил, как спустился до коридора и на автомате зашагал в свои покои, по пути мне встретились несколько человек, они поклонились, а я даже не отреагировал. Зайдя в свою комнату, я скинул туфли и присел в кресло перед камином. Элеонора вышла из гардеробной, взглянув на меня, сказала:
– Я так и знала, Рафаэль. Вы никогда не ладили с отцом. Пойду скажу, чтобы обед сюда несли.
Она вышла, я остался один, на душе было противно. Глеб куда-то запропастился, вероятно, ушел готовить лошадей, ну и ладно, отдохну пока. Я бросил на стол свиток, уселся поудобнее в кресло и задремал. Приснился мне сон, который мучил меня несколько лет, и только после сеанса у психолога я смог нормально спать. Это было в горах Чеченской республики, наш полевой командир – Михаил Петрович его звали – вел наш отряд через ущелье. Мы попали в засаду, нас там ждали, и вместо того чтобы отойти назад и занять удобную позицию для обороны, Михаил Петрович отдал приказ идти на прорыв. Уцелело нас десять человек из ста пятидесяти. Я смог вывести всего десять человек. После этого Михаила Петровича представили к награде посмертно, а меня назначили полевым командиром. Сон я не успел досмотреть, хотя не очень-то и хотелось, я всё равно знаю, чем он закончился. В дверь тихонько постучали.
– Да-да, войдите, – сказал я сонным голосом. Это вернулся Глеб с довольной улыбкой на лице и чувством выполненного долга.
– Господин, я приготовил лошадей и небольшую телегу для вещей.
– Телега-то нам зачем? – удивлённо
