подходит со спины и прижимается ко мне. Сильные руки обвивают талию, и я откидываюсь на его грудь. Прищурившись, смотрю на звезды, пытаюсь поймать ракурс, в котором они покажутся реальными. От выпитого вина и усталости в голове легкое приятное покачивание.
– Тебя уже отпустили? Я думала, Анна Степановна захочет посекретничать. – Я прислушиваюсь к звону посуды на кухне. В гостиной хлопает дверь. – Посмотри, какие звезды!
Данила целует меня в затылок, прижимается ближе, и в животе разливается предвкушающее тепло. Нет уж, я не собираюсь заниматься любовью в доме его матери.
– И не надейся, – шепчу. – Хочешь, чтобы нас застукали?
Его руки пробегаются по телу, задевая грудь. Сказывается выпитое вино, неожиданно крепкое, и я позволяю себе расслабиться и насладиться лаской. Данила прижимается плотнее, руки исследуют мое тело. Резко втянув воздух, он подталкивает меня к подоконнику, и звон вазы о стену кажется неожиданно громким.
– Тихо, а то нас услышат, – шепчу, улыбаясь.
Данила наклоняет меня вперед, ласкает мое тело.
Завожу руку назад, но он не позволяет прикоснуться к его лицу. Отодвигает меня в сторону, за занавесь, где совсем темно.
Прикрыв глаза, я наслаждаюсь. Сегодня Данила другой – настойчивей, грубее. Наверное, потому что нас могут застать в любой момент, и его это заводит.
Может, нам и удастся, только если очень тихо, пока все внизу… ведь наша спальня на третьем этаже.
Я устала бояться мнения его родных. Их первое впечатление обо мне, как невесте, и так хуже некуда.
Данила вжимается бедрами в мою спину.
– От тебя пахнет салатом оливье, – посмеиваюсь. – Запах брутального мужчины.
Когда любишь человека, говоришь всякие глупости, которые приходят в голову. Потому что доверяешь ему, как себе, и не сдерживаешь порывы.
Данила ласкает мою грудь, его бедра до боли вжимаются в мою спину. Возбужденное дыхание пропитывает мои волосы теплом. Я пытаюсь повернуться к нему лицом, но он не позволяет. С силой сжимает руки.
Что-то не так.
Не знаю, откуда появляется эта мысль, но она, как разверзнувшаяся под ногами пропасть. Как ледяные кубики за шиворот рубашки.
Что-то не так.
Может, дело в затянувшемся молчании? Обычно Данила как ураган, вечно в движении, полон шуток и музыки. Даже во время секса иногда напевает мелодию. А сейчас молчит, не сказал ни слова. Почему он не позволяет мне обернуться?
Смотрю вниз на его руки, но в темноте еле виден рисунок ковбойской рубашки.
Не знаю, что не так, но страх ползет по плечам холодными струями.
Часть меня – душа, наверное? – уже догадалась об обмане, но разум отстает, все еще расслабленный под влиянием момента и крепкого вина.
Чужие пальцы водят по моим губам, касаются языка, снова спускаются к груди.
Бедра. Его бедра с силой вжимаются в мою спину.
Спираль
