науки, который изучает изменения свойств материалов как в твердом, так и в жидком, сыпучем и газообразном состояниях. Мы с вами будем изучать структуру веществ, а также их электронные, термические, химические, магнитные, оптические свойства. Вы изучите такие процессы, как литье, прокат, сварка, рост кристаллов, обжиг, дутье и многие другие. Вам станут подвластны кристаллография, космо- и биоинженерия, будущие, совершенно новые технологии… Полученные знания в области структуры и свойств материалов позволят вам – будущим ученым и инженерам – создавать принципиально новые продукты и даже, возможно, отрасли индустрии…
Годин жадно слушал профессоров с пятого синего ряда. И первый день, и второй, и третий… Взахлеб читал учебники и не понимал, как же раньше все это прошло мимо него. Зачем он пошел в педагогический, если есть такой интересный институт? Почему он не знал о его существовании? Ни один из учителей в школе не подсказал. Даже страшно представить, что было бы с ним сейчас, если бы не инженер-технолог с керамического завода.
Кто-то из студентов жаловался на то, что им дают слишком много химии, кто-то не понимал, зачем так нагружают сопроматом и термодинамикой. Однако Годину все предметы были интересны, и, хотя он не зубрил, как многие только что окончившие школу, но первую сессию сдал на «отлично» по всем предметам. Почти по всем предметам. Еле-еле вымучил тройку по истории КПСС: ну, не лезли ему в голову даты съездов коммунистической партии Советского Союза. Он легко запоминал валентности химических элементов, температурные режимы плавления металлов, но сухие повестки дня партийных съездов путались, да и какое ему дело было до этих повесток: он собирался заниматься материалами, а не общественной деятельностью. Конечно, вслух о последнем сказать не мог. Официально отрапортовал на очередном скучнейшем комсомольском собрании:
– Сдал сессию на «отлично», одна тройка.
По какому предмету получил «удовлетворительно», уточнять не стал. На комсомольском-то собрании.
Когда все отрапортовали и окончательно заскучали, с программной речью выступил комсорг курса – Суконников Арнольд Брониславович, его выбрали еще на самом первом собрании в сентябре. Годин слушал соседа по общежитию и зевал: какие же комсомольцы в книгах и кино задорные, веселые, деловые, а в жизни – не пришей к кобыле хвост, что в школе, что в армии, что в институте. Но беспокоило Алексея другое: из-за тройки у него не будет во втором семестре стипендии. Нужно будет как-то пережить несколько месяцев: бросить курить даже дешевые сигареты и еще экономить на еде.
Услышав свою фамилию, вздрогнул. Суконников перечислял тех, кто сдал сессию не только на «хорошо» и «отлично». В конце заметил:
– У кого-то это результат еще не окрепшей социалистической, комсомольской зрелости. У некоторых же такое невнимание к учебе происходит из-за интереса к ненаучным явлениям, увлечениям, лежащим в стороне от единственно верного метода социалистического реализма, к заглядыванию на всяких фокусников, шарлатанов и прочих алхимиков…
Сначала подумалось: «Что он несет?» Потом обдало
