взгляд Лютера на оправдание никогда не был выражен словами до его времени, что его фразеология и его позиции были новыми, независимо от того, определены ли они были внешними обстоятельствами или нет. Столь же несомненно, что доктрина оправдания, определенная Трентским Собором, была, в некотором смысле, также новой. Опровержение и исправление ошибок не могут предшествовать их возникновению; и поэтому факт ложного развития или искажений влечет за собой соответствующее проявление истинного развития. Кроме того, обе стороны апеллируют к Священному Писанию, то есть, спорят о Священном Писании; однако, доказательство подразумевает вывод, то есть, развитие. Здесь нет различия между ранними и поздними временами, между Римским Папой ex cathedra30 и отдельным протестантом, за исключением того, что их авторитет не равен. Хотя с обеих точек зрения притязания на авторитет и на процесс развития одинаковы.
Соответственно, общая причина недовольства протестантов Римской Церковью заключается не в том, что та дополнила первоначальную или Библейскую доктрину (ибо это они делают и сами), но в том, что она противоречит ей, и кроме того, навязывает ей дополнения как фундаментальную истину, подчиненную санкции анафемы. Сами они делают заключения очень тонким методом и действуют на основании доктрин, очень неявных, и на основании причин, очень мало проанализированных в прошлом, как и у ортодоксальных учителей. Известно ли Королевское Верховенство в Новом Завете или законность ношения оружия, или обязанность публичного богослужения, или замена первого дня недели седьмым, или детское крещение, не говоря уже о фундаментальном принципе, что Библия и только Библия – религия протестантов? Эти доктрины и обычаи, истинные они или нет, о чем здесь не идет речь, несомненно, приобретаются не прямым использованием и непосредственным применением Священного Писания, не простым упражнением в доказательстве на основании слов и предложений, помещенных перед глазами, а бессознательным ростом идей, предложенных через букву и характерных для духа.
4.
3. И действительно, если мы обратимся к рассмотрению отдельных доктрин, для формирования которых Священное Писание имело самое большое значение, мы увидим, что абсолютно невозможно для этих доктрин остаться просто в букве Священного Писания, если они должны быть не просто словами, но выражать определенную идею для людей, воспринимающих их. Когда провозглашается, что «Слово стало плотью», тогда три больших вопроса открываются для нас в самом этом заявлении: что подразумевается под «Словом», что под «плотью», и что означает «стало»? Ответы на эти вопросы запускают процесс исследования и являются развитием доктрины. Кроме того, когда ответы будут готовы, они вызовут серии дополнительных вопросов; и таким образом, в конце концов, результатом станет множество утверждений, которые соберутся вокруг инспирированного утверждения, от которого они получили свое существование, придав ему внешнюю форму доктрины и создав или углубляя
Лат., с кафедры, авторитетно.
