неважно, будет ли то, что произойдет (согласно нашему человеческому разумению), „хорошо” или „плохо”, – человек, который идёт по жизни с Mr. Good, знает, что это всегда будет хорошо, потому что Бог благ. Даже если человек чего-то недопонимает, у него есть стопроцентная уверенность, что через какое-то время даже то, что логично не казалось лучше, именно таким окажется. Бог никогда не даёт ничего сверх того, что может выдержать человек. Когда он бросает мне любой вызов, он делает это, как любящий родитель. И это напоминает мне ситуацию, когда моя дочь училась кататься на велосипеде и громко протестовала:
– Мама! Не отпускай меня! Я упаду и мне будет больно!
А я знала, что она не упадёт. То же самое и в отношениях с Богом. Мы боимся падения, неудачи, страдания. Но он-то знает, что держит нас. Никогда не делает ничего, чтобы навредить нам, он ставит перед нами задачи, которые будут нас развивать и которые мы в состоянии преодолеть вместе с Ним.
Мудрый ребёнок, который знает своего родителя и доверяет ему, реже выражает протесты, потому что не раз убеждался в том, что его страх оказался напрасным. Страх отнимает у нас шанс на то, чтобы Бог нас вёл и поймал, когда нам будет угрожать падение. Мы сами можем повлиять на это – и в этом наша вольная воля, – ответить себе на вопрос: я доверяю Ему или нет? То есть вопрос, который сегодня мы должны задавать себе, не звучит „верите ли вы в Бога”, но „верите ли вы Богу?”. Что это вообще значит – „верите ли вы в Бога”? Или Mr. Good нужна моя вера в него? „Эй, Господи, сегодня Ты сможешь, я в Тебя верю, Ты сможешь!” – это смешно.
В общем, сама конструкция вопроса – верите ли вы в кого-то – даёт однозначное подтверждение того, что этот кто-то должен существовать. Если я могу в него верить или нет, то он должен быть.
Во-вторых, мне кажется, что мы никогда не задумывались над формулировкой этого экзистенциального вопроса и контекстом, в котором мы используем его каждый день. Возьмём, например, Аню. Я верю в Аню. Но если бы я в неё не верила, разве она перестала бы существовать? Конечно, нет. Вопрос в том, верю ли я в её силу и способность созидать. Так что просто вера в Бога с нашей стороны, наверняка, Mr. Good не нужна. Пример с Аней прекрасно показывает, как много значит то, что и как мы говорим.
Мы должны анализировать и подвергать сомнению наш способ выражаться. Язык как средство общения может загипнотизировать, в состоянии кодировать наш мозг. Например, я решительно предпочитаю читать Его Слово на английском языке, потому что там всё проще и более понятно. Смысл остаётся тем же, но форма подачи делает это чтение гораздо доступнее. А словарный запас и способ передачи способствуют тому, что гораздо легче принять слова Писания. Это действительно имеет огромное значение. В польском языке количество слов и выражений с эмоционально положительным звучанием значительно меньше, чем, например, в английском языке. Достаточно посмотреть на американцев и поляков – какое из сообществ покажется нам более позитивным? Язык нации играет в этом огромную роль.
Mr. Good создавал
